- Да не бойся ты. Тебя просто помыть надо. Кстати, наверное, ты уже понял, но я Николай Крунштайн, слегка смешанной породы ризеншнауцеров. - пёс протянул руку псу. Лёка неуверенно пожал её, еле сжимая. - Имя у тебя, конечно, странноватое. Разве это не женское?
- Лександр… - прорезался грубый голос крепостного.
- Славно. Пошли в дом, там решим, что делать.
Немного суеты, и баня уже топилась. Николай сам позаботился об этом, не прося Ефима. Она находилась немного поодаль от усадьбы, но внешним видом была очень даже неплоха в сравнении с самим домом. Ризеншнауцер подозвал Лёку.
- Один без проблем сможешь смыть всю грязь?
- Не слишком ли чести для меня…
- Не бери в голову. Ступай.
Лёка зашёл в баню. Сам же Николай ухмыльнулся и остался ждать на улице. Фантазии часто бывают бредовы, но на то они и есть, верно?
========== Глава 7. Тряхнули стариной… ==========
Комментарий к Глава 7. Тряхнули стариной…
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ!!! Именно эта глава по большей части соответствует метке “элементы слеша”. Для тех, кому это вообще не интересно, прочитайте половину и скипайте - сюжет не потеряется вовсе.
Как и было обговорено, Антон и Савва встретились в парадной комнате.
- Никто ничего не знает, не слышал, ничего подозрительного не было. Эх… - ответил лис без энтузиазма на вопросительный взгляд кабарги.
- Сёстры указывают на Николая. Мол, вёл себя странно, грубил, да и батюшку, верно, он и загубил. Анна держалась уверенно, а Наталья заметно нервничала. - сказал Цохт, полистывая блокнот.
- Ну и к чему теперь разговоры? Арестуем псину, и делов-то.
- Может, ты теперь и прав, но я ещё поработаю. Отправляйся за ризеншнауцером, арестуешь его, отправишь мне письмо, а я как только, так и сразу буду там. Нечего его по стороне таскать.
- Принял.
Лис вышел из дома. Савелий так и не был уверен в причастности к делу какого-то там офицерика в отставке. Из-за чего вернулся в гостиную к Ольге.
Кабарга сел напротив. Матушка сидела с опущенной головой. Прозрачная капелька упала на пол.
- Вы слышали? - спросил детектив.
- Да…
- Не берите в голову. Раз я всё ещё здесь, всё не так просто. Я помню, вы говорили, что Николай хорошо ладил с отцом, верно?
- Верно…
- А с сёстрами?
- Конечно же нет. Они не взлюбили его с детства. Хоть даже он и старший брат. Просто… девочки считают его странным. Весь себе на уме. Но он никогда не обижал их, старался укрепить семью. В прочем, сёстры грубы почти со всеми мужчинами, включая и Брунса. Но, хм…
- Но?
- Перед приездом девочки сильно смягчились. Помогали по хозяйству, вели себя воспитанно, кухарочкам помогали. А после смерти отца снова закрылись в себе.
- Помогали кухаркам. Зачем? Слуг мало?
- Нет-нет, просто в журнале нашли какой-то особый способ приготовления чая, да и сделали. Я не мешала, но и особо не вдавалась. Решили и решили, что уж. Хорошо ведь получился чай.
- Чай был готов к ужину перед смертью?
- Угу.
Ольга провела Савелия на кухню. Слуги косо поглядели на кабаргу. Одна из тех, что подерзее, сказала: “Мы уже ответили на всё. Нечего нам мешать работать.” Цохт попросту проигнорировал и залез в сервизный шкаф. Все чашки были блестяще чистыми, кроме двух последних. Синий налёт на дне так и не был смыт до конца. Савва усмехнулся и забрал чашки в наплечную сумку. Затем повернулся к Ольге.
- Я временно возьму их на небольшую проверку. Всё было на поверхности!
- Конечно, Цохт. в
Кабарга в быстром шаге вышел с усадьбы Крунштайнов и отправился к своему знакомому, что с лёгкостью мог подобрать нужные токсины для любого дела.
*** Ризеншнауцер сидел в саду, ожидая крестьянина. В голове он делал небольшие наброски того, как бы хотел переделать всё так, чтобы было ещё красивее и приятнее глазу. Его размышления быстро прервались запахом влажной шерсти. Вышедший из бани Лёка присел рядом с Николаем, продолжая вытираться полотенцем. Перед ризеншнауцером предстал уже не грязная сутулая собачонка, а белый волкособ. Форма ушей с потрохами выдавала его метисовое происхождение. Он был немного больше и выше пса. Рядом с ним Крунштайн почувствовал странное напряжение и давление в голове, что чертовски напоминало о его разгульных похождениях во время и учёбы, и службы. Ризеншнауцер перекинул лапу на лапу, боковым зрением рассматривая крестьянина.
- А ты не так прост, как может показаться сначала.
- Вы тоже, Николай.
Очевидно, волкособ приметил активный хвост пса, что никак не унимался с того момента, как Николай почуял запах шерсти. Через силу Николай поджал его к себе, внутри чувствуя стыд и жар.
Но хвост Лёки вёл себя примерно также, помахивая из стороны в сторону.
- Как-то очень быстро мы раскрыли друг друга. Так вот почему о тебе так плохо отзывался персид. И в качестве издевательства он тебя мне и подарил. Верно, Лёка? - усмехнулся ризеншнауцер, смотря в сторону.
- Похоже, что так. Честно говоря, о вас почти ничего не слышал. Давно в городе?
- Во-первых, давай на ты. А во-вторых, совсем недавно. Это усадьба моего детства, вот и вернулся сюда для спокойной и тихой жизни. - Николай тихо вздохнул. - Давай уже пройдём в дом. И… надень уже рубашку. - пёс прижал палец к носу, пытаясь избавиться от давления. Волкособ фыркнул и накинул её на себя.
Ризеншнауцер сделал быстренькую экскурсию по дому Лёке, показав ему комнаты (его в том числе). Старый кот косо наблюдал за этим со стороны, но не подавал виду.
Псовые остались в гостиной. Они обменялись всякими интересностями и жизнью о себе. Николай многое приметил в жизни крестьянина, но ничего того, что было бы совсем необычно. В то же время это был первый алат, с которым ризеншнауцер мог поговорить открыто, ничего не боясь ляпнуть лишнего.
С небольшими условностями, было обговорено: Лёка остаётся жить во флигеле при условии, что как и Ефим, он помогает следить за домом и делать всякую работёнку, в то же время получая почти полную свободу, более и не являясь крестьянином. Всё равно ещё души Николаю более и не нужны, да и немало уже разговоров было о крепостничестве и перспективе его отмены.
Посреди разговора, ризеншнауцер решил выйти из гостиной, попросив подождать пару минут. Всё это время рядом с ней ошивался Ефим, который так и не смог уложить в голове, с чего бы такие привилегии какому-то незнакомому выскочке.
- Ефим.
- Да?
- Держи десятку и исчезни из дома на несколько часов, хорошо?
Ризеншнауцер подкинул пальцами монетку, и кот с лёгкостью поймал, непонимающе потупя на неё взгляд.
- Что, не хватит? Вот ещё.
На руках у кота стало уже 20 имперских рублей, за которые можно было хоть пол бара скупить. Пожав плечами, Ефим ушёл в город. Ризеншнауцер вернулся к разговору по душам с Лёкой.
С ходу он предложил немного выпить. Волкособ не был против, охотно согласившись на ликёр. Рюмка, вторая, третья. Лёка сел рядом с Николаем, чтобы легче доставать до бутылки. Или до ризеншнауцера.
Четвёртая рюмка стала последней. Лёка поглаживал спину Николаю. Тот пододвинулся ближе, прильнув к телу волкособа. Он потёрся щекой об голову псу, взял рукой за подбородок и повернул к своей морде. Взгляды псовых встретились. Ризеншнауцер приоткрыл рот. Волк приблизил свою морду к Крунштайна, столкнул и затянул пса в поцелуй, проникнув в его пасть языком.
Отпрянув от морд друг друга, псовые быстро скинули друг с друга верхнюю одежду, оголяя торсы. В объятиях Лёка свалил Николая на диван, оказавшись сверху. Пёс поглаживал волкособа по спине, а волк легко покусывал ризеншнауцера за шею. Тяжело дыша, они оба достали узлы. Волк прижал свой узел к узлу партнёра, обхватив их рукой. Телом он слегка надавил. Из членов обоих вытекло немного смазки. Николай слегка прикусил язык, положив свою руку на руку волка. Медленными движениями и посильнее сжимая, волк мастурбировал сразу и себе, и псу. Ризеншнауцер откинул голову, высунул язык и расслабился.