Он не ответил, и она толкнула его в плечо.
- Том?
- Я люблю тебя, Миа, - прошептал он, вздохнул и обмяк, полный вес его тела пришелся на нее.
- Том! - воскликнула она, толкая его на спинку дивана и вылезая из-под него. Воздух загустел, как солнце, скопившееся на дне долины, вертящееся у ее ног тяжестью меда. Она не держала ни одной эмоции из комнаты. Все это было здесь, густое и толстое, заставляя ее голову кружиться от подавляемой жажды. Но, Том...
Сжимая ее сброшенное ранее платье, она смотрела, как его аура становилась все тоньше и тоньше. Невыносимая яркость начала исходить от него и видя это, единственная слеза скатилась по ее щеке. Ее руки дрожали, она потянулась, чтобы коснуться его, трясущаяся от вкуса его ауры. Она исчезала, распространяясь, становясь серебряной и тонкой, чтобы заполнить комнату невидимым искрами. Любая другая банши взяла бы это, пируя на последней жизненной энергии и танцуя от подъема... но она этого не сделала. Миа отгородилась, и слезы покатились вниз, когда она смотрела, как его жизнь наполняет комнату ярким, очень ярким светом.
- Том... - прошептала она, усталая, даже тогда, когда ее тело по-прежнему пело от экстаза, которым он наполнил ее. Она видела это раньше. Он был мертв. Он был мертв, и не было ничего, что могло вернуть его обратно. В тот единственный момент, его богатая эмоциональная аура захлестнула ее, оголив его душу. Она не взяла ее, и она лежала клубясь у ее ног, чтобы подняться, как туман, медленно перетекая от золотого до пурпурного цвета. Но она так и не дала ему ничего взамен, не как человеку, она не могла защитить его душу до тех пор, пока он не соберет ее обратно.
Миа упала на колени перед ним, все еще касаясь его плеча, теплого от последней капли его жизни. Страдание исказило ее тонкие черты, а затем рыдание вырвалось на свободу, резкое и заполненное болью. Оно сопровождалось другим, и она встала на колени около него, ее рука дрожала, когда она схватила желание, которое вызвало его смерть. Слезы, капающие на ее колени, становились из соленой воды черными кристаллами, метки боли банши, они беззвучно падали, когда она плакала.
Жар от души Тома заполнил комнату, и она закрыла глаза, свет был слишком болезненным для бледных глаз. Двери были закрыты, окна - заперты, и хотя его душа ушла, энергия его смерти задержалась.
И Миа плакала. Она убила его, уверенная, как если бы она вонзила нож в его легкие. Рыдание за рыданием наполнили квартиру, ее прозрачные слезы впитывали энергию комнаты, пока яркость не потускнела к воспоминанию, а затем, даже оно исчезло, и воздух был чист. Любовь закончилась, страх, комфорт, все закончилось, как будто никто не любил, не жил и не умер защищенный этими стенами. Она не взяла ни одну из его энергий себе. Это было тяжело, но принять его в себя никогда не было ее намерением.
Медленно, Миа перестала плакать, пока ее дыхание не выровнялось, и она не перестала задыхаться. Падающие слезы перешли от черного до серого цвета и были теперь совершенно ясными, отражая тусклое солнце от прекратившегося дождя. Эмоции комнаты были сжаты и объединены в них. Тут не было ничего, чтобы связать ее со смертью этого человека, ничего, чтобы указать на то, что он умер как-либо иначе кроме мирного сна.
Тело Тома лежало лицом вниз на диване, рука касалась пола. Не глядя на него, Миа медленно оделась, опустошенная и уставшая. Она один раз посмотрела на желание, висевшее на ее шее, затем оставила его на месте. Она собрала слезы как фотографии потерявшихся детей, с любовью и болью, смешанных в равной мере. Если бы она не сделала это, кто-то нашел бы их, узнал их, и ее отправили бы на допрос. Закон знал, на что была способна банши, и она не могла себе позволить, чтобы за это ее упекли в тюрьму.
Пальцами, медленными и неуклюжими, Миа проверила спинку своего платья, чтобы быть уверенной, что все кнопки были застегнуты должным образом. Кофейник дымился, и она аккуратно убрала свою пустую чашку в шкаф прежде, чем отключить его и постановить наполненную чашку Тома на журнальный столик около него. Она выключила музыку, и вина побудила ее укрыть его вязаным пледом, как будто он спал. Его одежда отправилась в корзину для белья.
В тишине она стояла над ним в своем пальто.
- До свидания, Том, - прошептала она прежде, чем собрать пакет из продуктового магазина и спокойно уйти.
Усталость снова накрыла ее, когда она вышла на тротуар. Дождь прекратился, и солнце выглядывало из-за тяжелых облаков. Немного повозившись, Миа надела свои солнцезащитные очки. Машины на дороге влажно шипели, и она глубоко вдохнула, когда мимо нее прошла пара, горячо обсуждая сумму чаевых, который один из них оставил. Этот вкус был кислым после любви Тома, и она позволила себе втянуть это.
Она поглядела на свои часы и ускорила темп. Копаясь в кармане, она нашла свое обручальное кольцо и надела его. С пристыженной медлительностью ее пальцы полезли в карман, нащупывая жизненную силу Тома, объединенную и сжатую.
Тонкие черты сложились в гримасу, Миа вынула горстку слез, засовывая самую легкую между губами и виновато ее высасывая. Его сила лилась в нее, и ее темп ускорился, каблуки энергично щелкали по бетону, сияющего на солнце.
« Глупый человек », - подумала она, когда махнула рукой и побежала, чтобы сесть на автобус. Желание действительно работало. Ну, возможно было бы более честно сказать, что оно должно было сработать. Оно сработало очень хорошо, когда она встретила Ремуса - дикого, сердитого Ремуса, психический гнев которого был достаточно силен, чтобы дать жизнь Холли. Любовь пришла позже, до сих пор, она, Холли и Ремус были настоящей семьей. Как любая другая семья на улице, и Миа гордилась этим.
Холли была первым ребенком банши, который будет знать своего отца, пируя на его невинной любви и преданности. Наблюдая за отцом и дочерью, Миа узнала, что было возможно сдержать эмоцию в человеке, убаюкивая их мыслями, что они были в безопасности, делая их более уязвимыми. Ребенок, в ее невинности, вернулся к своему виду со всеми хитростями и силами человеческих законов, которые были приняты для них, и только за это Холли будут почитать среди своих сородичей. Как только она научиться ходить и говорить, так и будет.
Задыхаясь, Миа улыбнулась водителю автобуса, когда она подошла к двери, ища свой проездной на автобус. Том, мертвый в своей квартире, был едва мерцающим воспоминанием, когда она села рядом с молодым человеком, пахнущим одеколоном и истекающим похотью, Миа знала, так было из-за его новой подруги. Откинувшись на сидении, она жадно впитывала его, насыщаясь.
Ее веки трепетали, когда они громыхали по железнодорожным путям, и она смотрела на свои часы, слегка обеспокоено. Ремус, вероятно, устроит кровавую чертову истерику, что она опоздала, будучи не в состоянии идти на работу, пока она не вернется домой, чтобы присматривать за Холли. Но они оба будут наслаждаться ее поцелуем, что успокоит его.
Кроме того, малышка Холли была голодна, а он не мог просто так пройтись по магазинам.
Переведено на Нотабеноиде
для сайта http:// lovefantasroman.ru /
Переводчики: maryiv1205, Ladyhellsing, tatiana86