— Алис, за углом музыкальной школы тебя будет ждать мой человек, — произносит бывший начальник. – Он передаст деньги.
— Хорошо, собираюсь.
Прошу у напарницы прикрыть меня, потому что планирую сбежать за пять минут до окончания смены. Девушка понятливо кивает и желает хорошего вечера.
Надеваю на плечи рюкзак, выхожу на улицу. Осторожно переступая лужи, бегу в нужную сторону. Музыкальная школа находится в десяти минутах ходьбы.
Пал Юрьевич никак не описал мне человека, который передаст деньги, но я надеюсь, что он меня узнает.
Мелкий дождь неприятно моросит с неба, ветер пробирается под тонкую ветровку и остужает тело. Свет фар, который ударяет в спину, первое время не напрягает, но когда я сворачиваю в тёмный переулок, то становится немного не по себе.
Оборачиваюсь, несколько раз непонимающе моргаю. Ощущаю, как громко бьётся о рёбра моё испуганное сердце.
— Твою мать, — негромко ругаюсь и продолжаю свой путь.
Машина следует за мной по пятам! Куда я не сверну, она едет по тому же маршруту. Если в каком-то месте проехать невозможно, она объезжает и появляется снова!
Когда удается оторваться, я ускоряю шаг и вовсе перехожу на бег. За углом школы меня уже ждёт человек от Пал Юрьевича. Удивительно, но мощная фигура толстяка пугает гораздо меньше, чем человек за рулём, который преследовал меня от самой кофейни.
— Здесь тысяча? – спрашиваю у толстяка.
— Можешь пересчитать.
— Да ладно, верю. Беги.
Он пожимает плечами, сует руки в карманы и направляется на выход из подворотни. В этот же момент свет фар ослепляет глаза и заставляет едва успокоившийся пульс подпрыгнуть до максимума.
Толстяк убегает, сверкая пятками. Я снимаю с плеч рюкзак, открываю молнию и прячу деньги, перетянутые резинкой, во внутренний карман.
Свет фар становится не таким ярким, дверь автомобиля открывается, и я замечаю высокую мужскую фигуру. Возвращаю рюкзак на плечи.
— Ты почти неуловима, Лиса, — звучит низкий голос.
Он опирается бёдрами о капот машины и достает из кармана пачку сигарет. Затягивается, выпускает густой сизый дым.
Моё дыхание учащается, кожа покрывается мелкими мурашками.
Я гордо вскидываю подбородок, поправляю волосы и делаю шаг вперёд. Пусть не думает, что боюсь.
— Ну привет, родственничек, — отвечаю Медведю.
Глава 17
Миша слегка улыбается после моих слов, затягиваясь сигаретой. Улыбка очень ему идёт. И деловой, брутальный образ – тоже. Впрочем, я видела его либо так, либо голым. В обычной повседневной одежде ни разу.
Смотрю на Медведя во все глаза, будто вчера мы не встречались в родительской квартире при неожиданных и даже скандальных обстоятельствах. Я никому и никогда не смогу признаться в связи с прокурором. Это будет крах всему.
В какой-то момент у меня получается обмануть саму себя. На несколько секунд подумать, что вчера я видела другого Михаила Басаргина. Не моего.
Мой — здесь, рядом. Большой, теплый. Преследовал меня. Чтобы что?..
Обнять его хочется. Прижаться, уткнуться лицом в воротник его рубашки. Пропитаться запахом, поцеловать в колючую щёку.
Кусая губы до металлического привкуса крови, пытаюсь избавиться от неконтролируемого наваждения. Отрезвить себя.
Вопросов и догадок в голове так много, что от перенапряжения разрывает виски. Ответа – ни одного. Первой начинать разговор страшно. Рушить короткую идиллию между нами – тоже. Я знаю, что этот разговор будет непростым, поэтому как могу настраиваю себя лишний раз не обольщаться.
Хватило того, что после побега из базы отдыха я наивно мечтала, что Медведь вот-вот появится и найдет меня. Попросит прощения, осознает, что был неправ, когда подумал, что я стараюсь соблазнить его ради процветания предприятия. Нам ведь так здорово было вместе! Басаргину ничего не стоило раздобыть мой адрес или номер телефона. Но он, видимо, просто не захотел.
В первые дни я сидела дома и тряслась от страха. Ни с кем не встречалась, не отвечала на звонки. В городе тогда и правда было неспокойно. В нашем районе один за другим проходили аресты, постоянно ездили полицейские машины и патрулировали окрестности. Каждый раз казалось, что это точно за мной.
— Чем промышляешь, Лиса? – чуть склонив голову набок интересуется Басаргин.
— Ничем.
Он видел, как я прятала доллары в рюкзак. Наверняка чёрте что подумал!
— Встретилась в тёмном переулке с мужиком, взяла от него деньги. Это, по-твоему, ничем?