А за спиной у Красина двигалось нечто.
Сидоров и сам не смог бы точно описать, что было за спиной у Красина. Это был набор редких бликов, туманных пятен, прозрачных искажений фона. Вначале Сидоров решил, что у него иллюминатор грязный, попытался протереть — но не получилось. Потом решил, что у него глаз засорился. Проморгался — но всё было нормально. И через несколько секунд он осознал, что искажение ещё и движется.
Оно было большим, возможно даже громадным — но размеры в космосе труднее определить, потому что расстояния не всегда известны. А когда объект тебе незнаком, то есть, ты не знаешь его размеров — то и расстояние прикинуть не можешь. Мозг так работает.
Замкнутый круг.
Можно, конечно, экстраполировать размеры, ориентируясь на различные объекты вокруг, размеры которых и расстояния до которых тебе уже известны.
Совсем вдалеке, за спиной у Красина был космос, полный звёзд. Эти расстояния были слишком велики, а угловые размеры были слишком малы, чтобы принести хоть какую-то пользу в определении размеров других объектов.
Чуть поближе был привычный, милый людскому сердцу голубой шар Земли. Ещё чуть ближе были полосы облаков в атмосфере. Даже не отдельных облаков полосы, а облачные атмосферные фронты.
А если двигаться с обратной стороны, то прямо перед Сидоровым был стандартный иллюминатор известного размера. Далее торчали штанги антенн, тоже размеры стандартные. Рядом с ними висел в космической пустоте Красин, занятый осмотром антенн и напеванием последнего музыкального хита Тейлор Свифт. Не то, чтобы он не был патриотом, или, не дай бог, космическим пиратом — просто они обменивались лицензионными записями с космонавтами из сегмента NASA.
Таким образом, если прикинуть размер космического нечто, оно было явно больше, чем Красин. Ценная информация! Сидоров не выдержал и нервно хихикнул. Потом хлопнул себя по щеке.
Красин прекратил напевать, послушал эфир, не услышал от Сидорова больше ничего осмысленного и вернулся к своей работе и пению.
Впрочем, пару минут назад это нечто ещё не закрывало Землю, а двигалось на фоне космоса. Тогда можно было решить, что оно по размерам больше Земли и сейчас её проглотит. К счастью, тогда Сидоров ещё его не заметил. Почти не заметил. Подумаешь, мерцают звёзды. Подумаешь, они немножко пляшут туда-сюда.
А вот когда нечто переползло дальше и начали искажаться черты родной планеты, тогда Сидоров был вынужден осознать — что-то происходит.
В общем, есть некая невидимая хрень, размером явно меньше Земли, но больше чем Красин. Отлично! Информации достаточно, открытие детализировано, можно подаваться на Нобелевку!
Шутки шутками, но что делать-то? Доложить начальству в Центре Управления Полётами? Ага, щас, уже полетел. Чтобы они его на Землю списали навсегда — за глюки? Нет уж. Всё ещё остается шанс, что это игра его воображения. И вот пока не станет ясно, существует ли это нечто, или просто ему видится — Сидоров никаких действий предпринимать не будет. Разве что…
— Красин, приём.
— Сидоров, приём, — повернулся к иллюминатору Красин.
— Требуется визуальное подтверждение с твоей стороны. Наблюдаю на грани дальности восприятия…
— …Что? — спросил Красин, подождав.
— Возможный искусственный артефакт. Вероятна угроза столкновения. Требуется твоё визуальное подтверждение.
— Азимут? — Красин начал разворачиваться.
— Шестнадцать-сорок.
— Принял, проверяю.
Красин полностью развернулся и чуть подвигал всем корпусом. Вертеть головой он, конечно, не мог:
— Не наблюдаю артефактов в указанном секторе… Матерь Божья!..
Сидоров потерял дар речи. Похоже, что Красин тоже увидел нечто. И для него это нечто тоже выглядело достаточно необычно, чтобы он удивился, изумился и даже ужаснулся.
— Космос, что у вас там? — в разговор вмешался ЦУП. — Всё штатно?
Дежурный из ЦУПа, конечно же, был подключен к их связи во всех потенциально сложных ситуациях. Таких, как выход в открытый космос. И обычно Сидоров не терял дар речи. Но теперь он ощущал одновременно облегчение и страх.
Облегчение — потому что он не сошёл с ума, и всё это реально.
Страх — потому что он не сошёл с ума, и всё это реально.
— Наблюдаем аномалию, — собрался с мыслями Сидоров. — Нечто вроде сферического искажения видимости. Как гигантская линза, только в форме кляксы, и подвижная. И не равномерная. Блики, туманности, изменение плотности…
Ответом ему был радиостатический шум.
— ЦУП, как слышно, приём? — тревожно спросил Сидоров.
Но ЦУП не отвечал. Точнее — может и отвечал, просто Сидоров их больше не слышал. Зато теперь в эфире появились новые шумы. Похоже, искажение реальности искажало не только видимый спектр — но и радиодиапазон.