Нокс дергает подбородком в мою сторону, затем поворачивается, чтобы уйти.
Моя рука дрожит, когда я крепко сжимаю его предплечье. Он поворачивается с тяжестью и растерянностью во взгляде.
— Я в долгу у тебя, — говорю тихо.
Мне нужны все силы, чтоб не скривиться от этих слов.
Я, черт подери, ненавижу быть у кого-то в долгу.
Нокс, прекрасно меня зная, догадывается о моей внутренней борьбе и качает головой.
— Ты позволил моей жене приготовить для тебя, слушал рассказы моей дочек, научил моего мальчишку открывать отмычкой замок. — Его брови поднимаются, и он напоследок ухмыляется: — Не уверен, что Лили будет счастлива из-за последнего, — его улыбка смягчается, — но никаких долгов. Все хорошо. — Он делает шаг вперед и приобнимает меня, сжимая. — Следи за своим нравом. Реши все вопросы, мужик.
Я лучше помру, чем признаю это, но я буду скучать по этому засранцу.
Смотрю на уходящего Нокса, а обращаюсь к Куэйду, ожидая изменения в его поведении, жду, что он начнет выпинывать все дерьмо из меня и достанет наручники.
Но он этого не делает.
Вместо этого он открывает дверь пассажирского сидения и указывает рукой.
— Карета подана, принцесса.
Придурок.
Мрачно хмурясь, сажусь в седан.
Невысокий толстый начальник полиции уже ждет нас у входа с одним из офицеров в униформе. Куэйд паркуется перед зданием, но когда я думаю, что он собирается двигаться к входу, он замечает кивок жирного начальника полиции, прежде чем тихо сказать:
— Я сейчас выйду из машины, подойду к твоей стороне, а затем выйдешь ты. Я возьму тебя за руку и проведу внутрь.
Я стреляю в него напряженным взглядом.
Он поворачивается ко мне, ловит мой взгляд и пожимает плечами.
— Это лучшее, что я могу предложить сделать без наручников.
— Я не убегу, мужик, — тихо произношу я. — Не смей трогать меня, бл*дь.
Куэйд кивает, понимая.
— Знаю, ты не убежишь, Твитч, но мне нужно вернуть работу. — Он коротко вздыхает. — Помоги мне.
У меня мурашки по коже.
— Я тебя совсем не знаю. — Я напрягаюсь. — Ничего тебе не должен.
— Нет, не должен, — признается он. — Но если это сработает… — Он делает паузу, прежде чем спокойно добавить: — я буду тебе обязан.
Это привлекает мое внимание.
Коп, который должен преступнику, на дороге не валяется. Конечно, я стремлюсь уйти из подобной жизни, но у меня все еще есть вещи, о которых нужно позаботиться.
Я позволяю ему томиться с минутку, а затем совершенно спокойно бормочу:
— Я готов.
Мои глаза непроизвольно закрываются, когда Куэйд выходит из автомобиля и движется к пассажирской стороне. Он открывает дверь, и я, не колеблясь, поправляю капюшон, закрывающий голову, и выхожу. Ощущение, как его рука сжимает мое предплечье, вызывает у меня непроизвольную реакцию.
Как бешеная собака, я рычу.
Его хватка слегка ослабевает, но мне все равно это не нравится. Я хочу бросить его на землю и выбить дерьмо из детектива Куэйда прямо перед его боссом. И смеяться.
Тот факт, что я не делаю этого, напоминает мне, что это всё пустые мысли в длинной цепи грядущих событий, и что я изменился, больше не эгоистичен, не думаю только о себе.
Когда мы поднимаемся на несколько ступенек, чтобы встать перед начальником полиции, старик смотрит на меня и смеется.
Мои кулаки крепко сжимаются от этого насмешливого смеха.
Шеф протягивает руку и откидывает мой черный капюшон, щурясь, всматриваясь в мой внешний вид, и, прежде чем повернуться к Куэйду, холодно произносит:
— Это какая-то шутка?
Куэйд выпрямляется, но старается высказать все уважение, которое может показать белый парень.
— Нет, сэр.
Шеф смотрит мне в глаза, но говорит с Куэйдом:
— Я знаю Антонио Фалько. — Он делает паузу и сверлит меня своим взглядом. — Я хорошо знаком с Тони Фалько, играл с ним в картишки, был у него дома и даже выпивал виски сорокалетней выдержки. — Он встречается взглядом с Куэйдом. — И это не он.
Рука Куэйда сжимает меня так, что я понимаю, он в бешенстве.
— Сэр, я..
Я больше не могу с этим справляться. Я выхватываю руку из хватки Куэйда, приложив усилия, и говорю прямо с шефом.
— Итак, вы знаете парня по имени Фалько. Уверен, нас таких несколько. Особенно в Нью-Джерси.
Тишина.
Он прав. И знает это. И я знаю. Да и все мы знаем.
Начальник тупо моргает, потом спрашивает:
— Где ты родился, сынок?
— В госпитале Нью-Йорка, в апреле семьдесят пятого.
Он всасывает со свистом сквозь зубы воздух, отступает и пялится на меня, моргая.
Облизывая губы, он не торопится говорить то, что планирует.
— Детектив Куэйд, вы привели мне не Антонио Фалько.
Я чувствую, как Куэйд паникует и начинает говорить:
— Сэр, я не зн...
Но его перебивает шеф, добавляя спокойно:
— Ты доставил мне его сына.
Что он сейчас сказал?
Шеф полиции делает шаг навстречу, не моргая, и говорит слова, о которых я уже догадываюсь, но не хочу слышать:
— Антонио Фалько. Младший.
Дерьмово.
Придурок знает моего папашу.
Глава 14
АЛЕХАНДРА
Забавно, как некоторые моменты могут изменить вашу жизнь, придать ей форму, превратить ее в нечто незнакомое, увести в чужое место, и всё, что вы можете сделать, это принять факт или проиграть бой.
Что ж, я не принимаю этот факт. Я также не ожидаю проиграть бой.
О чем я думаю прямо сейчас?
О том, чтобы, мать вашу, рискнуть.
Я устала быть слабой, слушать, куда идти, что делать, как одеваться. На этот раз я беру контроль над своей жизнью, и если это означает, что мне нужно с улыбкой покончить с собой, пусть будет так.
Юлий ошибается.
Я никогда не вернусь домой. Точно не по своей воле.
Если он искренне верит, что сможет отвезти меня туда, то единственный способ, которым я позволю ему, — сопроводить мое холодное, безжизненное тело к порогу дома моего отца.
Я наполовину лежу на кожаном шоколадно-коричневом диване, пока Юлий сидит рядом на кофейном столике, лицом ко мне, наблюдая за мной этими холодными, голубыми глазами, его локти лежат на коленях, прикрывая рот кончиком пальца, я напоминаю себе, что этот человек гораздо опаснее, чем выглядит.
Его спокойное поведение заставляет мой разум работать с удвоенной скоростью, а тревога заставляет меня шептать дрожащее:
— Кто ты, черт возьми, Юлий Картер?
Голубые глаза щурятся на меня, но я не получаю ответа.
Из открытого дверного проема уверенный голос мурлычет:
— Он тот, кого стоит вызвать, когда самым лучшим удается облажаться.
Линг шагает вперед, широко улыбаясь, и на мгновение меня удивляет, как женщина с набитыми в нос салфетками, еще может выглядеть красиво. Она садится на такой же диван напротив моего, немного левее, чтобы запугать меня своим злобным, жестоким взглядом. Скрестив изящные ноги, она разглаживает свое черное платье утонченными пальцами.
— Юлий Картер является судьей, присяжным и палачом. — Я бледнею, у нее вспыхивает жемчужно-белая улыбка. Она любит то, что делает со мной. — Юлий не создает законы этого мира, Алехандра. Он и есть закон.
Внутри меня все мучительно переворачивается.
Что ж. Это, безусловно, заставляет меня чувствовать себя лучше.
Спасибо, Линг.
В бессознательном состоянии моя рука сжимает тонкий материал на животе, и я борюсь с гримасой. Я терпеть не могла нервничать.
Взгляд Юлия движется вниз по моему телу и останавливается там, где покоится моя рука. Медленно выпрямляя спину, он сует руку в карман и достает оранжевую баночку с таблетками. Быстрым движением он бросает банку мне, и я легко ловлю ее. Мой лоб морщится в замешательстве, когда я смотрю вниз на этикетку и вслух читаю: «Доксиламин». Я открываю рот, чтобы спросить, что это такое, но не могу вымолвить слово. Я очень устала.