Мужчина отстраняется от нее, и наконец-то я вижу его лицо.
Он очень красивый. А еще он азиат.
Разговор принял иной оборот. Вскоре мужчина спускается к лицу Линг и кричит на нее, его великолепное лицо искажено гневом. Он хватает ее за плечи и трясет как тряпичную куклу.
О нет.
Я внимательно наблюдаю за Линг.
Я уже видела у нее этот затуманенный взгляд раньше. Это тот же самый взгляд, который я получила после того, как сломала ей нос.
Он не должен был этого делать.
Линг резко отдергивает от себя его руки, и прежде чем мужчина понимает, что его ударило, Линг залезает себе под юбку, раскрывает ножи бабочку, пятится назад и ударяет его, пригвоздив к стене ножом через ладонь.
Потрясенно открыв рот, я пытаюсь встать, но она уже уходит, и к тому времени, когда подходит ко мне, я уже стою и иду за ней без подсказки. Линг делает паузу только на мгновение, чтобы опрокинуть свой бокал и допить его одним глотком.
Мы выходим из клуба и садимся в машину. Когда выезжаем на улицу, Линг произносит бесстрастно:
— Разве это не было весело?
Я ничего не отвечаю. По правде говоря, это совсем похоже на вопрос, не говоря уже о том, что он не требует ответа.
Моргая на улицу, она тихо бормочет:
— Да. Это было весело.
Глава 31
ЮЛИЙ
Окруженный смеющимися мужчинами, расслабленными от своих напитков, я откидываюсь на спинку стула и баюкаю свой ледяной стакан неразбавленного узо (прим. Пер.: Узó — бренди с анисовой вытяжкой, производимый и распространяемый повсеместно в Греции.).
Полуобнаженные женщины висят на руководителях разных фирм. В стороне от комнаты один из парней любезно принимает минет от одной из женщин. Еще один приступ смеха овладевает мужчинами, и это раздражает меня до чертиков. Мужчины в моем мире смеются нечасто. Мы встречаемся раз в квартал, чтобы поговорить целый час о делах, а затем посвятить остаток вечера отдыху.
Я не хочу быть здесь сегодня вечером.
Я взволнован и не в состоянии сосредоточиться, потому что мой главный фокус сейчас спит в моей спальне, свернувшись калачиком в моей кровати. Дело в том, что я далеко от Алехандры, и это меня беспокоит.
Интересно, все ли с ней в порядке?
Мои губы кривятся от одной мысли.
Если Линг будет вести себя, как засранка, черт побери, я заставлю ее пожалеть.
Как бы мне хотелось просто встать и оставить этих самоуверенных ублюдков на их собственной маленькой вечеринке. Но вы не можете просто так уйти с одного из этих собраний. Это было бы неуважением, а я видел людей, убитых и за меньшее. Ты не уважаешь одного из этих людей и оказываешься в мешке для трупов.
В течение многих лет мы встречались первого января, апреля, июля и октября, чтобы обсудить то, что происходит в наших мирах. Примерно в то время, когда фирмы этих опасных людей объединились, многие банды воевали друг с другом. Времена изменились. Война не была продуктивной. Люди решили, что необходим договор, и до тех пор, пока не будет нанесено никакого преднамеренного оскорбления — так называемого «отбрасывание теней», — в подполье все шло хорошо.
Люди, которые бросали тень, никогда долго не задерживались. Проходит всего несколько месяцев с момента, как мы знакомимся с кем-то новым, кто думает, что он чертовски горяч, верит, что знает все лучше нас, и желает, чтобы мы пресмыкались у его ног. А потом он внезапно исчезает.
И больше таких людей никто не видел.
Самоуверенные придурки были в порядке до тех пор, пока держали всех на коротком поводке, но ты никогда не обесчещивал своих братьев, каковыми, по некоторым невероятным причинам, мы все были.
В то время как Маркос Димитриу получает свой минет, разговор становится приглушенным.
Аслан Садык, турок из «Потерянных мальчиков», подносит зажженную сигару к губам и слегка затягивается, выдыхая густой дым вокруг себя.
— Вы все слышали о том, что случилось с Барисом?
Наступает тишина. Даже Маркос замирает, мягко отталкивая женщину, которая полностью состоит из сисек и толстых губ. Она надувает губы, и он застегивает брюки, прежде чем нежно погладить ее по щеке и присоединиться к мужчинам.
Все взгляды устремлены на Аслана, и, как это чертовски типично для турка, он наслаждается вниманием. Он глубоко вдыхает и говорит через выдох:
— Чертовы копы схватили его. Они знали, где находится его конспиративный офис. Нашли всех. Большинство его людей уже мертвы. Те, кто еще живы, просто ждут момента, чтобы повеситься. — Он оглядывает комнату. — Я слышал, что один из его людей уже сделал это с простыней на больничной койке. — Он изображает петлю, затянутую у него на шее. — Все кончено. От этого уже не оправишься. Он потерял все.
В тишине звучит тяжелый акцент Титуса Окоя, либерийского торговца оружием.
— Как же так? — спрашивает он, и его смуглое лицо озадачено. — А как они его нашли?
Аслан не отвечает, просто с явным интересом оглядывает собравшихся вокруг него людей.
Полная противоположность Титуса, Ларс Одегард из «Норвежской шкуры», скептически смотрит на Аслана сверху вниз своим тонким бледным лицом.
— Если я правильно расслышал, в твоем тоне есть нотка обвинения, Аслан. — При этом ясном заявлении Аслан пожимает плечами, его брови приподнимаются в притворной невинности, и Ларс проводит рукой по своим белокурым волосам, выглядя так, будто он хотел бы бросить свой стакан прямо в лоб Аслана, оставив там кровавое месиво.
Ларса не успокоило молчание Аслана по этому поводу.
— Скажи мне, турок, кто из нас выиграет от того, что Эгон будет выбит из игры?
Я не в настроении для этих бессмысленных дебатов, но Аслан сегодня ведет разговор с серьезными мужчинами. Напряжение растет, и мне нужно восстановить спокойствие. Я закатываю глаза.
— Никто из нас не выигрывает непосредственно от ухода из дела Эгона Бариса, но ведь мы являемся бизнесменами. — Я ухмыляюсь всем сидящим за столом, снимая напряжение. — Вопрос не в том, кто выиграет от того, что этот албанский психопат потеряет свое место в нашем мире. — Некоторые из мужчин хихикают, а другие улыбаются в знак согласия. — Вопрос в том, кто из нас будет настолько глуп, чтобы не захотеть занять ту сферу услуг, которую он больше не будет предоставляет?
Мужчины разражаются восторженным смехом, хлопают в ладоши и кивают в знак согласия с моими словами, о которых думали все остальные. И мрачные чары Аслана рассеиваются.
Я смотрю Аслану в глаза, и в моих собственных глазах звучит предупреждение, когда я признаю:
— Потому что я бы так и сделал. — Подношу стакан к губам и опрокидываю его, одним плавным глотком выпивая содержимое, и с громким звоном ставя стакан на стол. — В одно гребаное мгновение.
Элиас Муньос, американо-аргентинский босс «Лос-Гатос Негрос», к которому ты ходишь на все его вечеринки с наркотиками, поднимает свой бокал за меня.
— Хорошо сказано, Юлий. Проницательно, как всегда.
Я склоняю голову к нему в молчаливой благодарности, когда официантка топлесс подходит со свежим стаканом узо. Я осторожно проверяю свои наручные часы и вздыхаю, глядя на дисплей.
10: 07 вечера.
Твою мать.
Борюсь с желанием провести рукой по глазам и устало вздыхаю. Эта встреча продлится до глубокой ночи, и я застрял в комнате, полной возбужденных мужчин, когда я мог бы быть в своей постели, спать рядом с ходячим влажным сном.