Я с облегчением опускаюсь, когда нахожу Юлия, сидящего рядом со мной. Его голос чуть громче шёпота:
— Привет.
Во рту пересохло, я тяжело сглатываю, сонно моргая.
— Привет.
Прошло несколько долгих недель. Моя голова болит. Мои кости болят. Моя проклятая душа болит. Я истощена во всех смыслах этого слова.
Когда вижу нежное выражение лица Юлия, мои эгоистичные мысли рассеиваются.
— Ты в порядке?
Он смотрит на меня, и вместо того, чтобы ответить вслух, он переводит свои печальные глаза на мои и медленно качает головой.
Юлий бросил мне спасательный круг. Я держусь за него, за оптимизм, который он даёт.
Пододвигаюсь вперёд, забираюсь к нему на колени лицом к лицу и ставлю ноги по обе стороны от него. Я тянусь к его тёплой щетинистой щеке с любовью, шаг за шагом приближаясь к его губам. Его тёплый рот не приветствует и не отвергает меня, когда я мягко целую закрытыми губами его полный соблазнительный рот.
Юлий не реагирует на мои прикосновения, но его пах говорит мне, что ему нравится моё внимание.
Что тебя так тревожит, моя любовь? Почему ты со мной не говоришь, cariño (прим. пер. с исп.: дорогой). Дай мне помочь тебе.
Мои руки скользят по его шее, чтобы обхватить его плечи, и я сжимаю их, тихо объясняя:
— Мне нужно верить, что всё будет хорошо.
Юлий качает головой от моей наивности, но я не сдвигаюсь с места.
— Продолжай. Спроси меня, всё ли будет хорошо.
Лёгким вздохом я отказываюсь показать, что он сломил мой дух. Он обнимает меня, нежно гладит по спине и полу саркастически спрашивает:
— Всё будет хорошо, Ана?
Я моргаю, бросая на него взгляд, который говорит о том, что он явно чокнутый.
— Откуда, чёрт подери, я могу знать?
Явно удивлённый моим ответом, Юлий опускает лицо, прижимаясь лбом ко мне, демонстрируя близость, пред которой я молчаливо преклоняюсь, и нежно хихикает. Когда его лицо так близко к моему, я хватаюсь за его шею и прижимаю к себе, шепча:
— Все будет хорошо. Я обещаю.
То есть я не могу обещать что-то подобное, потому что, откровенно говоря, всё говорит о том, что это закончится трагедией.
Но Юлий не противоречит мне. Вместо этого подпитывает ложь, будто понимая, насколько важно для меня то, чтобы он подыграл.
— Я знаю, малышка.
Он протягивает руку, хватая меня за подбородок большим и указательным пальцами, набрасывается на мой рот глубоким, наказывающим поцелуем, который ощущается на губах как полное отчаяние, как прощание.
Мне это совсем не нравится.
— Поехали, прокатимся, — грубо заявляет он.
Я откидываюсь назад, чтобы заглянуть ему в глаза, и он молча смотрит на моё лицо. Сокращая сантиметры, я крепко целую его щетинистую щеку и бормочу:
— Конечно.
Я буду рада отвлечься. Господь знает, что он нужен Юлию.
***
Мы едем долго, часами, но я не задаю Юлию вопрос о том, куда мы едем. Я просто рада тому, что он хочет, чтобы я была рядом с ним.
Дороги относительно пустынные в эти ранние утренние часы, и мне это нравится. Никаких гудков или ярких огней, проникающих через окна, совсем немноголюдно, вы спокойно можете ехать в своём собственном темпе. Миролюбиво.
Я начинаю дремать, проснувшись только тогда, когда машина останавливается.
Нахмурившись от внезапной остановки, я оглядываюсь вокруг, неуверенно моргая. Тёмная и пустынная дорога дышит мне в шею, а по коже на руках бегут мурашки. Я поворачиваюсь к Юлию, который смотрит на дорогу. Мы сидим так некоторое время, пока двигатель машины работает. Чем дольше мы сидим, тем чаще бьётся моё сердце.
В тот момент, когда я открываю рот, чтобы спросить его, чего мы ждём, Юлий безэмоционально приказывает:
— Вали.
Что?
Моё сердце сжимается.
Нет.
Моё дыхание учащается, и кровь отливает от моего лица, оставив его бледным и холодным. Этого не может быть.
Продолжая сидеть на своём месте, я спрашиваю:
— Что?
Выражение его лица невероятно жёсткое, он повторяет:
— Вали.
Я не двигаюсь. Я не верю ему. Он не имеет в виду то, что говорит. Его слова выходят хриплыми, когда он бессердечно произносит:
— Выметайся из машины, Алехандра.
Я всё ещё сплю. Это всё сон.
Моё тело окаменело от шока, я моргаю, не в силах говорить. Но мне это и не требуется. Юлий говорит за нас обоих, и это разрывает меня в клочья:
— Я не обдумал тщательно то, что значит быть твоим мужем. Никогда раньше не сталкивался с таким мозготрахом. Каждый день, когда ты со мной, отвлекает. Нет. — Он качает головой. — Тебе нужно уйти.