Возможно, я не самая умная девушка в мире, но я не настолько глупа, чтобы упустить то, как Юлий заставляет меня себя чувствовать. И на этот раз, это хорошо. И осознание того, что это необъяснимое чувство взаимно, большее, на что я могу рассчитывать.
Теперь, когда я стараюсь не слишком давить на свою все еще больную пятку, Линг садится за барную стойку и заказывает выпивку. Я неловко стою рядом с ней и точно знаю, что она не собирается предлагать мне сесть, поэтому сажусь рядом с ней в тот самый момент, когда бармен ставит наши напитки перед нами и соблазнительно улыбается.
Когда я вытащила свою задницу из постели и последовала за Линг в ее комнату, она уже выбрала для меня наряд. Широкие черные брюки, узкий черный топ и замысловатая черная кружевная накидка с широкими рукавами в стиле кимоно, которая была подпоясана вокруг талии. Я собрала всю одежду и двинулась обратно в комнату Юлия, чтобы переодеться, когда Линг закричала:
— Я не кусаюсь, сука.
На это я ответила:
— Конечно, кусаешься, — и подчеркнула: — сука.
Ее кудахтанье прозвучало, когда я закрыла за собой дверь.
И сейчас, с моими волосами, собранными в аккуратный пучок на макушке, полностью без макияжа, я игнорирую стук в висках и поднимаю свой напиток ко рту. Как только чувствую его запах, вздрагиваю и ставлю его обратно на стойку.
Линг, в своем идеальном красном платье, с ее идеальными красными туфлями и ее идеальными красными губами, наклоняется вперед.
— В чем твоя проблема? — Единственное ее несовершенство — это белый пластырь, перекинутый через переносицу все еще разбитого носа. Она выглядит намного лучше, чем накануне. И практически восстановилась.
Я качаю головой и продолжаю смотреть на бар.
— Это же виски. Я не могу пить виски.
— Господи, да ты просто прелесть. — Ее губы кривятся в отвращении, и она откидывает свои темные, великолепные, идеально прямые волосы через плечо, глядя на толпу. — Тогда заказывай все, что тебе вздумается. Черт побери.
Она делает знак бармену, и я заказываю Кейп-Код — более известный как клюквенная водка — и благодарю его, когда он ставит высокий стакан передо мной с подмигиванием. Я потягиваю терпкий коктейль, и у меня текут слюнки от мягкой сладости клюквенного сока. Я предполагаю, какой будет ответ, но все равно спрашиваю Линг:
— Юлий знает, что мы здесь?
— Нет, — немедленно отвечает она. — Мне велели следить за тобой. — Она скромно улыбается. — Но он никогда не говорил, что нельзя выходить из дома.
О, она считает себя такой умной.
Я помешиваю свой напиток соломинкой.
— Он будет злиться?
Линг медленно поворачивается ко мне, бросая на меня взгляд, который говорит: «А ты как думаешь, гений?»
Мои плечи опускаются, и я тихо вздыхаю.
— Он будет в бешенстве.
Скрестив ноги, она объясняет скучающим тоном:
— Юлий всегда злится. Есть только различные степени его злости. В некоторые дни он злится меньше, чем в другие. Кроме того, ему не нужно знать. Мы вернемся раньше него.
Потребность задавать вопросы выигрывает схватку в моей голове. Я изо всех сил стараюсь оставаться незаметной и делаю вид, что не сую нос, куда не следует, когда спрашиваю:
— Он всегда был таким?
Она сузила брови, глядя на меня.
— Почему ты думаешь, что я знаю его настолько долго?
— Даже не знаю. — Я пожимаю плечами. — Вы очень неплохо общаетесь. Я просто предположила…
Линг обрывает меня любопытным взглядом, наклоняется и смотрит на мои губы.
— Для такой фамильярности могут быть и другие причины, Алехандра, — соблазнительно произносит она.
Мое сердце замирает, и то, что моя соломинка выскальзывает из пальцев и падает на грязный пол, только добавляет драматичности этому моменту.
Линг явно наслаждается моей реакцией. Ее глаза горят от удовлетворения, когда она потягивает свой виски и говорит:
— Нет, он не всегда был таким. Хочешь верь, хочешь нет, но было время, когда Юлий улыбался чертовски много.
Мой голос звучит мягко, когда я спрашиваю:
— Что случилось?
— Он кое-кого потерял. — Ее поза напрягается, чтобы продемонстрировать определенную грацию, но глаза выдают ее печаль. — Мы кое-кого потеряли.
Я не могу придумать, что на это ответить, поэтому просто киваю в знак понимания. Внезапно мне в голову приходит мысль, и я задаюсь вопросом…
Раздается хриплый смешок Линг, и она отвечает на мой безмолвный вопрос:
— Нет, милая. Я всегда была такой, как сейчас. — Она поднимает свой бокал к моему, чокается с ним и выпивает, откидывая голову назад, а потом придвигает второй бокал, который заказала для меня, ближе к себе.