— Это те шрамы, которые он мне оставил. И хотя это было больно, самые болезненные — те, которых не видно.
Я с силой открываю глаза.
— Мой муж убедил себя в том, что любит меня. Я была вынуждена любить его в ответ. Мне не жаль, что он мёртв. — Моё тело содрогается от сдерживаемой ярости, и я хриплю: — Я ненавидела его.
Я так несчастна, что едва могу выдавить из себя слова.
— Мой брак состоял из трёх эмоций. Счастье, гнев и печаль. Счастье я ощущала, когда мы только поженились, гнев, когда поняла, что Дино не тот принц, каким я его считала, а печаль пришла, когда я, наконец, поняла, что никто не придёт спасти меня.
Я ненадолго останавливаюсь, прежде чем хладнокровно добавить:
— Тогда я составила план по спасению себя.
Когда смотрю в эти голубые глаза, я нахожусь в лёгком шоке, поняв, что в них нет ни капли жалости.
Чувствуя в себе силу, я стою прямо. Юлий вылезает из постели, находясь, в чём мать родила, и подходит ко мне с покачивающимся длинным толстым членом. Я удерживаю его взгляд. Он приближается всё ближе и ближе, пока мы не оказываемся лицом к лицу. Моё сердце бьется всё быстрее и быстрее, коктейль чувств, текущий во мне, становится слишком сильным. Настолько сильным, что это пугает.
Судорожно вздохнув, закрываю глаза, чувствуя тепло его обнажённого тела так близко к моему.
Он наклоняется, и его грудь касается моей, вызывая восхитительное трение по пути вниз. Я глотаю изо всех сил. Когда он выпрямляется и моё лицо тянется вверх, мои губы молча ищут его. Я приближаюсь, и в тот момент, когда встаю на цыпочки, меня накрывает что-то холодное. Мои глаза открываются, и я вижу Юлия, стоящего в шаге от меня, накрывшего мои плечи халатиком Линг.
Жар от внезапного стыда застаёт меня врасплох.
О, божечки. Я показала ему своё испорченное тело и пыталась поцеловать его. Конечно, Юлий меня не хочет. Я лишь повреждённый товар.
Дино позаботился о том, чтобы меня больше никто не захотел.
Моё тело становится холодным от стыда.
Протянув руку назад, я нахожу дверную ручку и поворачиваю её. Когда пытаюсь выскользнуть из спальни на трясущихся ногах, Юлий приобнимает меня за спину одной рукой, затем сгибает вторую руку под коленями, поднимая меня, будто я ничего не вешу. Приступ паники не оставляет мне выбора, кроме как обнять его за шею, пока он несёт меня обратно к кровати.
Не спрашивая разрешения, он резким рывком срывает раскрытый халатик, оставляя меня только в чёрных кружевных трусиках — отдельное спасибо Линг, — и осторожно укладывает меня посередине кровати.
В оглушительной тишине я немного паникую.
Но это Юлий, и я должна ожидать лучшего. К сожалению, прошлое научило меня ждать непредвиденного.
Матрас прогибается, когда он подтягивается ко мне, натягивая одеяло, накрывая нас обоих. Юлий кладёт голову на подушку, которую мы делим, наши лица настолько близко, почти нос к носу, и его рука мягко касается моего бедра, нежно растирая местечко прямо там своими длинными пальцами.
— Я должен был убить его сам, — бормочет он в темноте. — Хотел бы я вернуться в тот день.
Его слова вызывают резкую реакцию. Мой живот напрягается, и по коже бегут мурашки.
Он продолжает говорить мягко, чтобы не пугать меня:
— Избить его. Пытать его. Сломать его. Избавиться от него. Я бы сделал это. Им бы понадобилось поднять стоматологические записи, чтобы установить его личность. Я бы и глазом не моргнул, сделав из него изуродованный труп. — Он слегка вздыхает. — Уничтожь каждую его часть, детка. Я бы сделал это.
Юлий не сказал это, но в моей голове он произносит:
— Я бы сделал это для тебя.
Его лицо стало ближе, чем было раньше, и я понимаю через мгновение, что я та, кто неосознанно ищет его, ищет тепло его губ.
— Поцелуй меня, — шепчу я с мольбой.
Я хочу этого больше, чем следующего вздоха.
Но вместо этого он сжимает моё бедро, как бы наказывая меня.
— Воскреси его, чтобы я убил его снова.
Его слова — приказ, клятва, обещание. Вот, что бы он сделал для меня. Вот, что он сделает, чтобы защитить меня.
О, господи.
Моя киска сжимается от возбуждения, и это меня шокирует.
Что, чёрт возьми, со мной не так? Меня не должно возбуждать это. Насилие никогда мне не нравилось. Почему меня это так возбудило?
Я наивно моргаю, смотря прямо в его лицо, а кончик моего носа касается его.
— Пожалуйста, — умоляю я, положив руки на его подтянутый живот, проводя ими по груди, чтобы схватить его за плечи. — Поцелуй меня.