— Здравствуйте, ученики, — Кроули вышел в центр холла, волоча за собой обвисшие белые крылья. — В нашем мире настали мятежные времена. Произошло уже два убийства учеников нашей школы за последнее время. Непризнанная и Демон… — поднялся гул, а мне стало катастрофически мало воздуха. Глаза сами наливались слезами. В голову начали лезть страшные мысли о Люцифере, от чего начало колоть в сердце. Я даже не замечала голосов учеников вокруг — у меня просто ушла земля из-под ног от одной только мысли о смерти того самого Демона.
— Прошу, успокойтесь, — причитала Мисселина в попытке унять разбушевавшуюся толпу.
Я же стояла, как вкопанная. Тело пробила крупная дрожь, а конечности налились свинцом — я даже не могла пошевелиться от ужаса.
— Эй, Вики, ты чего? — Мими взяла моё лицо в свои прохладные ладони, из глаз градом лились слёзы.
— Я… не знаю, — от бесконтрольного потока мыслей я начала задыхаться, а девушка меня обняла за плечи.
— Всё хорошо, мы с тобой в безопасности. Все наши друзья тоже.
Я кивнула — от слов Демоницы никак не стало легче, а меня всё ещё трясло. Остальные ученики кое-как успокоились и директор продолжил:
— Любознательная Лора и целеустремлённый Франциск отправились в Небытие, но их светлые улыбки останутся с нами. В наших сердцах. Навсегда.
— Какой нахрен Франциск? — вскрикнула Мими дрожащим голосом, я крепко прижала её к себе. — Нетнетнет! Вы издеваетесь, этого не может быть! — директор школы одарил её мрачным сочувствующим взглядом и продолжил:
— В день смерти Демона комиссия приняла решение восстановить его в качестве ученика школы. Жаль, что мальчик так и не успел узнать об этом решении, — Кроули тяжело вздохнул, а Мими взвыла мне в плечо — её тело колотило в моих объятиях. — Эта утрата с нами навсегда. Администрация школы делает всё возможное, дабы найти убийцу и предотвратить подобные случаи. Но в первую очередь нашей главной задачей является обеспечение вашей безопасности. Поэтому, Серафим Ребекка отныне будет заниматься этим вопросом.
«Этого ещё не хватало!»
— Добрый день, ученики, — мама подошла к директору, а все ученики замерли и затихли — лишь рыдания Дьяволицы на моём плече нарушали тишину. По моему телу прошёлся холодок от стального тона Серафима. — Не буду ходить вокруг да около, просто скажу, что теперь в школе будут определённые правила:
1. До конца семестра вы не будете покидать пределы учебного заведения без прямого указания учителя, — помещением прошлась новая волна недовольства. — Это решение было принято не только администрацией, но и вашими родителями. Мы так решили для вашего же блага!
2. Теперь у нас действует комендантский час — запрещено находиться вне своей комнаты после наступления темноты. За нарушение вы будете заточены в башне на сутки.
«Что-то несоизмеримое наказание…» — хмыкнула я про себя, медленно поглаживая спинку Мими.
3. Скорее не правило, а рекомендация — ходите по коридорам школы парами или ещё лучше компаниями. Берегите себя и своих друзей, — холод в голосе и надменный взгляд заставили моё сердце сжаться от неприятного ощущения.
Вот она, мама! Та, по кому я скучала все эти годы, та, что накрывала меня одеялом с единорогами перед сном и чмокала в носик в детстве. Но много воды утекло с тех пор, когда я её боготворила, в закоулках своего мозга хранила как зеницу ока её светлый образ. Сейчас же все мои эмоции и чувства свелись к обиде, злости и разочарованию в ней — к ненависти, в конце концов. И я ненавижу себя за это — я хочу чтобы мне было так же параллельно как и ей. Так же как и ненавижу себя за то, что отчасти обрадовалась, когда услышала имя Франциска, а не Люцифера. Хочется провалиться сквозь землю от стыда, когда смотрю на поникших Ади и Сэми, и красное опухшее от слёз личико Мими.
— Сейчас я лично хочу пообщаться с каждым из вас. Вики Уокер — ты будешь первой, прошу за мной. Дальше жду Дино, потом Ости, так что не теряйтесь. Остальные пока могут быть свободными.
Нехотя отлепила от себя Мими, передав еле стоящую девушку в объятия Ади, и поплелась за женщиной. Она была всё так же холодна и безучастна, как и при первой нашей встрече здесь. Я же специально переняла её манеру поведения: выровняла спину, горделиво задрала носик и подбородок. Не ей же одной вести себя как сука, в конце то концов.
Мы молча шли к её новому кабинету в окружении свиты — двух Архангелов. Атмосфера была гнетущей, но я стойко выдержала эту пытку. Когда мы вошли в помещение, мамины слуги остались снаружи. Наедине её лицо слегка потеплело и его тронула лёгкая улыбка.
— Здравствуй, Вики, — она села за свой деревянный стол.
— И Вам не хворать, Серафим Ребекка, — презрительно процедила я, вальяжно восседая напротив неё.
— Мне кажется, мы не с того начали наше общение, — подобие улыбки сползло, оставляя после себя ноль эмоций на лице.
— Почему же? — я сложила руки на груди. — Как раз с того, чего нужно — со смешивания твоей дочери… ах простите, — последний слог отчеканила, — жалкой Непризнанной с дерьмом.
— Вики, — её лицо всё также не выражало абсолютно ничего, — не надо так.
— Почему? Ещё скажи, что тебе не плевать? — каждое слово было сказано с тем ядом, что она сама породила своим отношением ко мне тогда — сейчас же всё просто полилось наружу.
— Вики, я не хотела тебя обидеть. Признаю, была слегка резковата, но… — её перебил мой истерический хохот, от которого задрожал хрусталь в серванте за её спиной. Немного успокоившись, я прошептала:
— Не кажется ли тебе, мамочка, — горько усмехнулась, глядя женщине в глаза, — что ты немного упустила тот момент, когда мне надо было рассказывать сказки?
— Ну и характер, — она, цокнув языком, покачала головой. — Видимо, Валери свои костлявые руки приложила…
Я резко поднялась и пошла в сторону двери. Её вновь холодный голос догнал меня в спину:
— Куда пошла?
— Не хочу слушать, как одна левая тётенька что-то себе там рассуждает о моей семье, о которой она ни черта не знает, — развернув голову, я поняла, что перегнула палку: в маминых глазах застыли слёзы — впервые я видела настоящие эмоции на её бледном лице. Моё сердце сжалось в болезненном спазме. Повисла гробовая тишина — мы тупо буравили друг друга глазами полными слёз, пока женщина не смахнула их, надевая на лицо свою привычную маску безразличия.
— Что ж, — её голос слегка дрогнул и она прокашлялась, — Прежде чем ты уйдёшь, я должна спросить: где ты была в среду вечером?
Сложив в голове два и два, я сразу поняла к чему этот вопрос. Мне стало ещё обидней, чем было до этого:
— В Аду, Франциска душила, — буркнула я. Она устало вздохнув, вытащила свой блокнот и что-то зачеркнула в нём. — Ты же это хочешь услышать? Простите… Вы!
— Свободна, — её голос обрёл больше холода, чем льды Арктики.
— Ну и пожалуйста.
Я вылетела с этого проклятого помещения, втирая соль из глаз в свои щёки. Хотелось просто исчезнуть — чтобы меня никто не видел, и чтобы я никого не видела.
«Почему я не могу так же?! Почему мне не плевать?» — эта мысль упорно отказывалась покидать мою жалкую черепушку и звучала там, словно заевшая пластинка.
Не заметив, как перешла на бег, я врезалась в чью-то горячую грудь. Сильные руки удержали меня за талию, чем и спасли от падения. До меня не сразу дошло, что произошло.
— Чего тебя вечно тянет врезаться в меня? — я подняла глаза к лицу своего спасителя: его красные глаза прищуренно глядели в мои, а губы растянулись в привычной ухмылке.
«Черт бы тебя побрал, Люцифер! Ненавижу!»
Я резко отпрянула от него, еле удержавшись на ватных ногах — мне буквально захотелось убить засранца!
«Где вообще его задницу носило столько времени?»
Заметив моё выражение лица, он одними губами прошептал: