Одним движением он оказался глубоко внутри меня.
— Черт, — медленно выдохнул он, закрыв глаза. — Я был внутри тебя всего несколько часов назад, но кажется, что прошла целая вечность, — его глаза резко открылись, в их глубине закружилась похоть, желание и гнев. — Скажи мне, что ты моя, Джульетта. Скажи мне, кому принадлежит эта киска на лето.
Когда я отказалась отвечать, он прекратил двигаться, и я подавила разочарованный стон. Моя рука метнулась, между нами, надавливая на клитор. Его взгляд, казалось, потемнел, когда опустился на мою руку. Его губы приоткрылись, зубы впились в пухлую плоть нижней губы.
Если этот ублюдок не даст мне того, что я хочу, я, черт возьми, возьму это сама.
— Скажи мне, Джульетта, — повторил он с ворчанием.
Глаза приклеились к моей руке, обводящей клитор. Когда мои пальцы коснулись основания его члена, я притворилась, что это было нечаянно, и ухмыльнулась, услышав низкое шипение, которое он издал.
— Я твоя, — произнесла я, потому что моей руки было недостаточно. Мне нужно было, чтобы он двигался, и, чтобы сделал это сейчас. Я поднесла руку к его приоткрытым губам, провела кончиками пальцев по нижней губе, распространяя свой вкус. Клеймя его. Клеймя его рот как мой и только мой. — И ты мой.
Его единственным ответом было полностью выйти, пока головка его члена не заиграла с моим входом. Затем он вошёл, заставив нас обоих болезненно сжать челюсти, заглушая стоны.
Мы боролись за наше освобождение, и он продолжал целовать каждую часть меня, до которой мог дотянуться.
Я была так близко, так близко к краю, а потом кто-то постучал в дверь.
— Джульетта?
Голос Мэнди.
Мое сердце замерло, но Натаниэль не остановился. Его пальцы впились мне в челюсть, заставляя меня отвести взгляд от двери и снова посмотреть на него.
Дверная ручка дернулась.
— Джульетта?
— Дерьмо, — простонала я, когда движения Натаниэля стали быстрыми и жесткими, его
большой палец нашел мой клитор и провел по нему.
Мэнди снова постучала, но я ее не услышала. Не тогда, когда мое собственное дыхание стало порочным и быстрым.
Наклонившись вперед, я впилась зубами в плечо Натаниэля, когда оргазм охватил меня.
Натаниэль зашипел и дернулся, глубоко вонзившись в меня. Его тепло вспыхнуло во мне, и мы оба поникли друг против друга.
— Какого хрена она заперта? — Мэнди застонала с другой стороны двери.
Я тихо выругалась и отпустила Натаниэля, поправляя юбку.
Услышав, как повернулся ключ, я быстро открыла дверь, проскользнула внутрь и закрыла ее за собой.
Брови Мэнди удивленно приподнялись, а потом опустились.
— Что ты делаешь?
Я сглотнула, пытаясь отдышаться.
— Просто прибираюсь. Здесь был бардак.
Мэнди сжала губы в тонкую линию.
— Я слышала, как ты с кем-то разговаривала.
Меня охватила паника.
— Я разговаривала сама с собой.
Мэнди посмотрела на меня, и мои щеки вспыхнули. Но я буду жить с этим. Если она узнает, кто за дверью, кто только что вошел в меня, она возненавидит меня.
— Ладно… Хорошо. Я собираюсь на обеденный перерыв. Увидимся позже, — сказала она и обернулась, оглянувшись на меня.
Мои плечи поникли, и я повернулась, шагнув обратно в комнату. Натаниэль стоял там, все еще с расстегнутыми брюками.
— Мы не можем продолжать прятаться, — сказала я, прижимая руку ко лбу. — Кто-нибудь нас поймает. Ты не попадешь в беду, а я попаду. Эта работа важна для меня.
Он уставился на меня, слегка наклонив голову, будто рассматривал животное, которое больше очаровывало его, чем пугало.
— У меня есть место, где нам никто не помешает, — сказал он, подходя ближе. — Место только для тебя и меня.
Глава 9
Прошел месяц с тех пор, как мы с Натаниэлем заключили сделку. Обычно мы виделись после одиннадцати ночи. По утрам, когда я отправлялась на пробежку, Натаниэль встречал меня, еще до восхода солнца. Я мчалась за ним, пытаясь превзойти, но он только усмехался, задыхаясь, и вытягивал свои скульптурные ноги дальше. Новое место, которое он нашел для нас, стало коттеджем, ремонтируемым в поместье, частным домом для пар или семей, которые хотели больше уединения и требовали за него большую цену. Белый кирпичный коттедж, такой же, как и все остальные, увитый плющом и свисающий с темной деревянной крыши. Он был расположен в стороне от тропинки, скрытый ивами и кустами малины, что позволяло нам с Натаниэлем уединиться.
В доме почти не было мебели, кроме железной кровати и нескольких подушек, которые он принёс сюда из своей комнаты. Это был чистый холст.