— Кто мы? — его слова пронзили меня насквозь; даже сдержанные.
Я уставилась на него, вся кровь отхлынула от моего лица.
— Мы… нам было весело.
Я наблюдала за ним, но на его лице не отразилось никаких эмоций, и он перенес вес тела на другую ногу.
Я мысленно вернулась в кабинет его матери, к сделке, которую заключила с ней. Я должна порвать с ним, и это произойдет сейчас.
— Это была интрижка. Мы просто развлекались, чтобы отвлечься… но… — мой голос замер на языке, когда я осмелилась взглянуть на него. Его взгляд стал жестким. — Мне нужно сосредоточиться на своем будущем. Сомневаюсь, что мы будем отвлекать друг друга, так как мы искоренили это из наших систем.
Он коротко кивнул, не сводя глаз с моего лица с тех пор, как я впервые повернулась к нему. Он потер пальцами подбородок, что-то мыча себе под нос.
Я прочистила горло. Во мне бурлили эмоции. Эмоции, которые я никогда не хотела испытывать, которые никогда не хотела признавать. Говорить ему такие вещи, когда я хотела сказать обратное, было для меня невыносимо.
Но чувствовал ли он то же самое?
— Я должна уйти, Натаниэль. Удачи тебе в будущем, — сказала я, стараясь говорить как можно ровнее, но мое сердце разрывалось на части.
Он не мог видеть этого, не мог видеть, как я разбиваюсь вдребезги, потому что я столько лет овладевала масками, а он верил в это.
И впервые в жизни мне захотелось, чтобы кто-нибудь увидел мою ложь насквозь. Что он избавит меня от этой боли.
— Думаю, увидимся в школе.
Когда он все еще не смотрел на меня, сверля глазами дыры в деревянном полу, я прошла мимо него, позволив себе сделать глубокий вдох.
— Надеюсь, деньги моей матери помогут тебе.
Его голос стал как гром для моих ушей и сердца.
Я застыла, комок застрял в горле, и я снова посмотрела на него.
Его ледяной взгляд захватил меня.
И все сошлось.
Я не брала денег, но Мисс Хоторн поговорила с Натаниэлем и сказала ему, что я взяла деньги. Вероятно, сказала ему, что денежная шлюха, которой я являюсь, с жадностью согласилась. Что мне на него наплевать. Что я жажду власти и сделаю все, чтобы вырваться вперед, в том числе используя его.
Прокладываю свой путь через постель к блестящей зарплате — вот что, по его мнению, я сделала.
Я видела это в его глазах, когда он смотрел на меня.
Гнев закипел во мне, и я сжала руки в кулаки. Я хотела сказать ему, что именно я сделала, что согласилась спасти его будущее, вместо того чтобы спасти нас.
Что я не злодейка.
Что я понимаю, как тяжело он работал, ради достижения своих целей, и что я ничего не сделаю, чтобы поставить все это под угрозу.
Что я люблю его достаточно сильно, отказываясь от будущего с ним.
Мне хотелось кричать, хотелось поцеловать его и сказать, что мое сердце принадлежит ему. Что я люблю его.
Я люблю тебя.
Эти слова были как ножи, пронзающие мою грудь снова и снова, пока я смотрела на него.
— Пока, Натаниэль.
Я позволила своему голосу дрожать, позволила слезам накопиться, и я отвернулась, оставив его позади.
Я помчалась по тропинке к своему коттеджу. Опустив голову, я вошла в свою комнату. Я уезжала.
Я оставляла все, что было этим летом, в прошлом и спрятала глубоко в своем сердце.
Собирая вещи, я почувствовала, что кто-то ждет у моей двери.
Подняв глаза, я увидела Мэнди, ее пальцы играли с краем рубашки.
Я отвернулась, пыхтя и застегивая молнию чемодана.
— Неужели ты думала, что никто не заметит, что ты постоянно проводишь ночь в другом месте? То, как вы оба обменивались взглядами при каждом удобном случае? — Мэнди покачала головой, ее светлый хвост подпрыгнул. — Я бы сделала все, чтобы получить эту рекомендацию, но спать с сыном босса — нет.
Ее слова прозвучали как пощечина, и я выпрямилась, стиснув зубы, выкатывая чемодан.
— Ты была моим главным конкурентом, и я не собиралась позволять девушке, трахающей богатого сноба, помешать мне выиграть, — продолжила Мэнди.
Потому что для нее — для всех остальных — я использовала Натаниэля ради денег, а он использовал меня ради удовольствия. Веселое время. Ничего больше.
— Я бы и за деньги так не поступила, Мэнди, — прошипела я. — Но стучать на людей, которых считаешь подругами, просто чтобы продвинуться вперед, не то, что я бы сделала.
Мэнди нахмурилась, ее глаза расширились, но я не остановилась. Но было уже слишком поздно. Мне уже все равно.
— Что? Собираешься сказать, что влюбилась? — она закатила глаза. — Пожалуйста, избавь меня от драматизма. Он не влюбится в тебя, ты всего лишь горничная.