— Experto crede, — произнес глубокий холодный голос Натаниэля. — Ты так не думаешь?
Мое тело замерло и стало покалывать от его слов. На латинскую фразу, использованную в отношении меня. Латынь, как он знал, я понимала по нашим совместным классам.
Доверься эксперту.
Ублюдок.
Прежде чем я успела ответить, он прошел мимо меня.
Гейб бросил на меня холодный взгляд, а Джеймс подмигнул. Арсен даже не взглянул и пошел дальше. У меня перехватило дыхание.
Несколько его слов и я растерялась.
— Черт, — прошептала Мэнди, схватив меня за руку. — Ты знаешь Натаниэля Рэдклиффа?
Я стиснула зубы.
— Только из школы.
Он не снился мне, и я не представляла его, когда касалась себя.
Но он был так самоуверен, что я не удивлюсь, если он думает, что я это все делаю.
Натаниэль Рэдклифф враг.
В упор.
Я почувствовала, что кто-то наблюдает за мной, и подняла глаза, чтобы снова увидеть ту же женщину.
И когда я посмотрела на нее, ее мрачное выражение заставило мой желудок болезненно сжаться, я точно знала, кто она.
Мисс Хоторн.
Глава 3
День клонился к ночи, и мне не терпелось снять туфли. Опять же, каблуки были необходимы для нашей формы, и сегодня я страдала.
Я помогала в столовой, когда один из официантов похлопал меня по плечу.
— Джульетта Монро? — его брови нахмурились, когда он посмотрел на меня сверху вниз.
Я поставила стопку тарелок на стальной кухонный стол и перевела на него взгляд.
— Да?
— Вас зовут в правое крыло, — сказал он. — Принести еще виски.
Я нахмурилась.
— Но туда допускаются только мужчины.
Несмотря на то, что миссис Хоторн обновила загородный клуб, сделав его семейным курортом, он все еще придерживался твердых традиций и убеждений, что должно быть место, куда не допускают девушек. Это устаревшая традиция, но она существовала. Мне было неудобно отказываться. Нет, если это столкнёт меня с плохой стороной Мисс Хоторн.
Он пожал плечами и прошел мимо меня, возвращаясь к своей работе.
Прикусив нижнюю губу, я смотрела на чистую белую плитку под ногами. Если я не пойду, тот, кто послал за мной, будет в бешенстве.
Я выпрямилась, поправила юбку-карандаш и нашла в кладовке еще одну бутылку виски.
Вышла из кухни с тяжелым грузом на груди, и чем дальше я шла по элегантным коридорам, тем тяжелее становился этот груз. Величие загородного клуба затмевало все дома, в которых я когда-либо жила, и, будучи воспитанницей приемной семьи, я жила в изобилии.
Одни приличные, другие кишат вшами и плесенью.
Однако я пережила это, и этот хаотичный образ жизни сформировал мою решимость упорно трудиться ради лучшей жизни.
Мои каблуки стучали по старинному мраморному полу, и я высоко держала голову. Между остальной частью загородного клуба и мужским крылом существовал лишь простой разрыв. Две двери из темного дерева, украшенные резьбой в виде виноградных лоз и пионов.
Сделав один глубокий вдох, я прошла внутрь. В мир людей, власти, политики и истории. Президенты прогуливались по этим залам, обсуждая сухой закон, Вторую мировую войну или даже Тедди Рузвельта. С 1890-х годов это было место перемен, революции и просвещения.
И я находилась внутри него.
Это не что иное, как захватывающее зрелище.
Несколько комнат выстроились вдоль коридора, но каждая дверь была открыта, а комнаты пусты. На стенах висели портреты мужчин, важных персон, которые являлись частью истории клуба.
И все они, казалось, внимательно наблюдали за мной.
Я испытывала то же самое, когда впервые попала в Йель. Столько власти и легенд существовало там и здесь.
Увидев, что дверь закрыта и из-под нее льется свет, я подошла ближе.
Я постучала костяшками пальцев по двери.
— Войди, — сказал голос.
Я сглотнула, поправила блузку и повернула ручку.
Я ожидала увидеть в комнате по крайней мере двух или трех парней.
Вместо этого я увидела только его.
Мой пульс подскочил, рука все еще крепко держалась за дверную ручку, будто я готова захлопнуть ее обратно.
Натаниэль сидел в кожаном кресле, закинув одну мощную ногу на другую, положив подбородок на ладонь и обхватив пальцами улыбающийся рот.
— Ты просил виски, — сказала я, изо всех сил стараясь, чтобы мой голос звучал ровно, но я это услышала.
Я услышала шипение, пробивающееся сквозь мои слова, и крепче сжала челюсти, когда он ухмыльнулся.