Внезапная мысль заставила остановиться его на полпути к двери.
Разочарование и отвращение читались на его лице. Он понял, что упустил очень важную деталь. Он вернулся, опустился на колени перед Кельвином, перевернул его и посвятил фонариком ему на спину. Вот оно, выходное отверстие пули.
Да чтоб тебя!
Пуля .357 калибра прошла навылет, и эта чёртова пуля так и осталась валяться где-то в лесу за трейлером. Люк не был экспертом в криминалистике, но понял, что для экспертизы нужна будет пуля, которая убила подростка, или пуля, которую можно принять за ту, что убила подростка. Люк обхватил пальцами руку Кельвина, сжимающую пистолет и прижал ствол к его животу, стараясь попасть в то же самое место. Это было рискованно. Сама мысль о том, чтобы сделать ещё один выстрел, ему не нравилась. Сперва удача была на его стороне, но испытывать судьбу во второй раз не хотелось.
Но разве у него оставался выбор?
Выбора не было, в этом-то вся загвоздка. И он это сделал. Сделал и тут же выскочил из дома.
Дом, в котором он вырос, был всего в трёх улицах от дома Уилхотов. Опустив голову, он быстро шёл в том направлении. По пути ему попался лишь один дом, в котором не спали, в одном из окон горел тусклый свет. Проходя мимо он не сводил взгляда с этого окна, но никакого движения внутри не заметил. Собаки, сидящие на цепях и свободно гуляющие на ограждённых территориях, лаяли, когда он торопливо проходил мимо их домов. Это не слишком волновало Люка. Хор собачьих голосов ночью - обычное дело для таких районов. Собакам просто скучно, вот они и разговаривают друг с другом. На это, чаще всего, просто не обращают внимание.
В доме номер 3366 по Montgomery Street горел свет. Весь дом светился как салют на День грёбаной Независимости. Ну конечно, Джордж Бенсон как член профсоюза получал хорошую пенсию и по ночам он всегда бодрствовал, по крайней мере так было раньше, когда Люк ещё время от времени сюда наведывался. На первый взгляд, ему показалось, что здесь ничего не изменилось, на это он рассчитывал. По плану Джордж должен был отвезти его домой. У них были разногласия, причём серьёзные, были даже случаи с применением насилия, но что не говори, кровь не водица и родство что-то да значит. Отец поможет ему, он был в этом уверен. Люк поднялся по ступенькам к входной двери, громко постучал. Прошло несколько минут, но никто не отзывался, хотя внутри явно не спали. На стареньком патефоне играла заезженная пластинка, играла песня “Walking the Floor Over You”. Ernest Tubb - один из его любимых певцов. Отец постоянно слушал его, особенно когда был настроен сентиментально, хотя это и не очень соответствовало его поведению. Песня закончилась и тут же началась другая - “Drivin’ Nails in My Coffin”. Может быть, он просто напился до отключки и действительно не слышал стук, хотя, вероятнее всего, он просто решил его проигнорировать. Мало ли кто шляется по ночам? Люк не мог его в этом винить. Старик был мерзким, он его ненавидел, но в этом случае его поведение было вполне оправданным. Когда в дверь кто-то стучится в такой поздний час - жди беды или плохих новостей, но у Люка не было выбора, кроме как продолжать действовать по плану. Он постучал сильнее и громко сказал, чтобы музыка не заглушала его голос:
- Пап, это я Люк, помощь нужна.
Прошло ещё несколько минут и Люк уже готов был сдаться, когда за дверью послышались шаги ботинок и скрип деревянного пола в прихожей. Дверь открылась и на пороге появился Джордж Бенсон. Лицо у него было хмурое, сморщенное, красное.
- Сын, какого дьявола ты здесь делаешь в такое время?
- У меня проблемы.