- Да, подумать только.
Лучше всего было бы, чтобы Буркетта обнаружил и пристрелил раздражительный и недовольный низким жалованьем коп из Хиксвилля, болельщик «Ковбоев», который имеет зуб на начальство.
Если Буркетта убьет кто-то другой, это отведет от него всякие подозрения. Но в этом варианте имелся и недостаток: он лишится беседы с этим сукиным сыном, которую он так ждал.
- Какой телефон тамошнего полицейского участка? - спросил Родарт.
Услышав ответ, он отключился и сразу же набрал продиктованный номер. После того как он назвал себя, его соединили с Мэрионом.
- Родарт, полиция Далласа, - представился он.
- Да, сэр, - кратко ответил шеф полиции.
- Звоню, чтобы быть в курсе. Что у вас там?
- На дороге 2010 ничего нет, кроме старого фермерского дома. Пустого. Похоже, его бросили много лет назад. Мои люди говорят, что он завалится от сильного ветра.
- Точно?
- Там ничего нет. Мы продолжаем поиски, но мои парни и помощники шерифа говорят, что в той стороне пусто. На много миль.
- Хорошо. Держите меня в курсе.
- Обязательно, детектив.
Родарт захлопнул телефон и со злостью бросил его на пассажирское сиденье, как будто он был в чем-то виноват. Неужели Буркетт направил его по ложному следу? Отвлек его, пока он и его возлюбленная не скроются?
Он остановил машину на обочине шоссе, опустил окно и закурил. Не выключая двигатель, он обдумывал варианты своих действий.
- Итаска, - повторила Лаура. - Слышал когда-нибудь?
- Нет, но я найду. - Грифф сжал ее плечи. - Отличная работа. Спасибо. - Он направился к двери. - Выключи свет, пока я буду выходить. И помни, что нельзя включать свет, если дверь этой комнаты не закрыта.
- Ты уже уходишь?
- Прямо сейчас. Надеюсь, Родарт получил не очень большую фору.
- Но неизвестно, правы мы или нет, Грифф. А если и да, то Мануэло мог давно уйти.
- Я попытаюсь. Он моя последняя надежда.
- Я с тобой, - решительно заявила она.
- Нет. Ни за что. Я не знаю, что…
- Я еду с тобой, - Лаура встала, но потом на ее лице вдруг появилось странное выражение, и она схватилась за низ живота.
- Что случилось?
- О нет.
35
Даже когда Грифф увидел кровь на ее ладонях, а потом пятна на трико, он не понял, что происходит, пока не увидел страдание в глазах Лауры.
- Господи.
- Мой ребенок, - слабым голосом сказала она.
- Лаура, я отвезу тебя в больницу. - Он протянул к ней руку, но она отстранилась.
- Уже ничего не сделаешь.
- Ты не знаешь.
- Знаю, - ее глаза наполнились слезами. - Я потеряла ребенка.
- Нет-нет, мы это остановим. Мы можем, мы это сделаем!…
- Где ванная? - она лихорадочно оглядывалась.
Он добежал до двери раньше ее и протянул руку, чтобы включить свет. Лаура проскользнула мимо него в ванную и закрыла за собой дверь.
- Лаура?
- Не входи.
Он прижал обе ладони к двери, уперся в нее и уткнулся лбом в дерево - никогда в жизни он не чувствовал себя таким беспомощным. Выкидыш. Он слышал это слово. Знал, что оно означает, но не представлял, что оно предполагает столько крови и столько отчаяния. Он чувствовал себя ненужным, бесполезным, беспомощным. Законы природы лишили его мужественности.
Эти минуты на пороге ванной казались ему вечностью. Несколько раз он стучал, спрашивал, как она и чем он может помочь. Лаура отвечала односложным бормотанием, которое ни о чем ему не говорило.
Несколько раз спускалась вода в унитазе. Струйка воды текла в раковину. В конце концов он услышал звук включенного душа. Потом душ выключился, и Лаура почти сразу открыла дверь. Она была завернута в полотенце. Его взгляд скользнул по ней, от мокрых волос на макушке до пальцев ног, а затем обратно, остановившись на ее глазах. Они покраснели и были наполнены слезами.
- Безнадежно?
Она кивнула.
Он привыкал к этой мысли, удивляясь боли, которая пронзила его.
- Болит?
- Немного. Как очень сильные спазмы.
- Ага, - кивнул он, как будто имел хоть какое-то представление о менструальных болях.
- Мне нужно что-то надеть.
Он заглянул ей за спину. Спортивный костюм влажной грудой лежал на полу в душе.
- Я что-нибудь найду.
- Как ты думаешь, у миссис Миллер есть прокладки?
Прокладки? Он был в замешательстве. Прокладки. Понятно. Если бы его спросили о «Тигровом бальзаме» или средствах от окаймленной экземы, он мог бы поддержать разговор. Микоз? Пожалуйста. Но он никогда даже не заходил в тот отдел супермаркета, где продаются предметы женской гигиены. По крайней мере, специально. Он никогда ничего не покупал для подруги, жены или дочери. Его знакомство с этими вещами ограничивалось коробкой с тампонами, которую его мать держала в ванной в тумбочке под раковиной. Он знал, что ими пользуются, и все.