- Да.
- В тот год Окленд ни за что бы не победил «Ковбоев». Игра за Суперкубок против них была бы легкой прогулкой.
- Я это знаю.
- Тебе только нужно было отдать мяч Уайтхорну, который стоял на втором номере. Втором! И рядом никого не было.
Болли не стоило напоминать ему ту игру. Он тысячу раз прокручивал ее в голове после того паса на последних секундах игры.
Четвертый розыгрыш на 10-ярдовой линии «Рэдскинз» - это были проклятые «Рэдскинз». «Ковбои» отставали на четыре очка. Филд-гол [8] здесь не помог бы.
Центр отпасовал мяч в руки Гриффа.
Уайтхорн рванул вперед, за линию скримиджа [9].
Крайний полузащитник «Рэдскинз» поскользнулся и не смог блокировать его. Уайтхорн оказался на пятом номере.
Защитники «Рэдскинз», пытавшиеся контратаковать, были остановлены. Они не могли преодолеть или прорвать линию Далласа, которую в этом сезоне называли «каменной стеной».
Защитник «Рэдскинз» бежал к Уайтхорну, который теперь находился на втором номере, а вокруг него было пусто. Команда была в одном шаге от гола, от победы, от Суперкубка.
Гриффу оставалось сделать лишь короткий точный пас в руки Уайтхорна.
Или промахнуться и получить целых два миллиона от парней «Висты».
«Ковбои» проиграли 14:10.
- Это было сокрушительное поражение, - говорил Болли, - но я помню, как в тот день болельщики приветствовали тебя, когда ты уходил с поля. Они не винили тебя до тех пор, пока не выяснилось, что ты промахнулся намеренно. Кто может их винить! Их звезда, которой они прочили Суперкубок, оказалась жуликом, мошенником.
По прошествии пяти лет Болли все еще злился. Он уронил теннисный мяч, который отскочил от стола и упал на пол. Затем он снял очки, взволнованно потер глаза и отрывисто спросил:
- Что тебе нужно, Грифф?
- Работа.
Болли вернул очки на место и посмотрел на него, как будто ждал завершения шутки. В конце концов до него дошло, что Грифф говорит серьезно.
- Что?
- Ты не ошибся.
- Работа? Какая?
- Я подумал, что могу пристроиться в газете. Ты не мог бы замолвить за меня словечко в своем отделе? - Болли не мигая, смотрел на него, но Грифф не улыбнулся. - Это была шутка, Болли.
- Неужели? Потому что в противном случае я не понимаю, почему ты пришел за работой именно ко мне. Если ты окажешься поблизости от спортивного отдела газеты, тебя вымажут дегтем и вываляют в перьях. В лучшем случае.
- Мне необязательно приближаться к спортивному отделу. Я могу работать непосредственно на тебя.
- Что ты имеешь в виду? - Болли нахмурился. - Не подумай, что я верю, что у тебя есть хоть малейший шанс. Мне просто интересно, как работает твой мозг.
- Ты не можешь находиться сразу в нескольких местах, Болли. Ты не можешь вести репортаж больше чем с одной игры. Я знаю, что ты нанимаешь людей, которые снабжают тебя репортажами об играх.
- Да, я пользуюсь услугами внештатных корреспондентов.
- Позволь мне стать одним из них. У меня хорошо подвешен язык. Как и у всех в Техасе. - Мелькнувшая на его губах улыбка осталась без ответа. - По крайней мере, я могу набросать пару связных предложений. Но самое главное, я разбираюсь в игре. Я жил игрой. Я могу дать тебе такой репортаж с места событий, какого не даст никто, а также уникальный анализ, основанный на личном опыте. На многолетнем опыте.
Грифф попытался представить себя со стороны и решил, что выглядит убедительно.
- Я могу описать, какие чувства испытывает победитель. И как несчастен проигравший. Но еще хуже выигрывать, когда ты знаешь, что играл дерьмово, а победа была случайностью. - Он немного помолчал, а затем спросил: - Что ты об этом думаешь?
Болли внимательно рассматривал его.
- Да, думаю, ты можешь дать точное описание побед и поражений, с оригинальной трактовкой. Вероятно, у тебя это хорошо получится. Но даже в совершенстве владея языком, ты не сможешь описать, что значит быть командным игроком, Грифф. Потому что ты этого не знаешь.
- Что ты имеешь в виду? - спросил Грифф, но это было необязательно. Он прекрасно знал, что хочет сказать Болли.
- Ты одиночка, Грифф. И всегда им был. Еще со средней школы, когда ты привлек внимание вербовщиков из колледжа, так вот уже тогда на первом плане был ты, а не команда. Ты вел команды от победы к победе благодаря своим выдающимся игровым качествам, но ты был никаким лидером. Насколько мне известно, тебя никогда не выбирали капитаном команды, и меня это нисколько не удивляет. Потому что единственное, что делало тебя членом команды, - это футболка того же цвета. У тебя не было друзей. Товарищи по команде восхищались твоей игрой. Те, кто не завидовал, боготворили тебя. Но они не любили тебя, и тебя это устраивало. Плевать ты на это хотел, пока на поле они делали то, что ты задумал. Я никогда не видел, чтобы ты подбадривал игрока, совершившего ошибку, или хвалил кого-то за хорошую игру. Я никогда не видел, чтобы ты протягивал руку дружбы или помощи. Но я видел, что ты даже не распаковал рождественский подарок Дорси, бросив: «Я этим дерьмом не занимаюсь». Я видел, как ты отшил Честера, когда он пригласил тебя на молитвенный завтрак в честь его жены, которая проходила этот ужасный курс химиотерапии и облучения. Когда невеста Ламберта погибла в автомобильной аварии, ты единственный из команды не присутствовал на похоронах. Ты был выдающимся спортсменом, Грифф, но никудышным товарищем. Наверно, именно поэтому я удивлен и немного обижен тем, что теперь ты пришел ко мне, как будто мы были добрыми друзьями, и попросил о помощи.