Хлопоты с этим кубком начались еще в аэропорту Кеннеди. Футляра к нему не полагалось — Кубок Стэнли принято носить над головой на вытянутых руках, выражая при этом крайнюю степень восторга. Не в багаж же его сдавать! Американские таможенники, правда, обалдели от такой «ручной клади». Каждый не преминул прикоснуться к национальной святыне и пожать руки ее обладателям, но о правилах провоза кубков никто ничего не знал. Пришлось везти его на коленях.
Павел, правда, предлагал поставить его куда-нибудь в угол, например в комнату стюардесс, но Слава Шаламов, который, конечно, встречал любое предложение Бородина в штыки, воспротивился. «Мы за него отвечаем», «что мы через неделю вернем в НХЛ, если кубок пропадет», и прочее. Интересно, как в самолете может пропасть такая бандура? Разве что какой-нибудь арабский террорист с парашютом скинет прямо в Атлантический океан, чтобы досадить американцам.
Но к Шаламову сразу присоединились и Валера Коняев, и Сережа Прохоров, и Леша Ким — словом, все остальные члены основной пятерки «крылышек», как они между собой называли «Нью-Йорк вингз».
Так что все двенадцать часов перелета Кубок Стэнли покоился у них на коленях. Павел отделался легче — на его долю досталась узкая нижняя часть с подставкой. Кстати, именно поэтому ему и удалось кое-как поесть. Под завистливые взгляды своих коллег по команде.
Бородина в команде не любили. По многим причинам. Потому что, по слухам, у него был самый выгодный контракт, несмотря на то что в Нью-Йорк он приехал последним. И кстати, последним согласился покинуть родной ЦСКА. Те несколько лет, что он играл за «Детройт террапинз», не в счет. Не любили еще потому, что он был нападающим, что называется, от Бога. Может быть, лучшим нападающим в мире. Потому что ни у кого не было такого сильного и меткого удара. Потому что ему, и только ему, разрешалось пропускать тренировки — все знали, что и так, выйдя на лед, Бородин затмит любую звезду Национальной хоккейной лиги. Ну и еще много за что не любили Павла Бородина в команде.
Хотя трудно представить, чтобы в этой команде вообще кто-нибудь кого-то любил...
Да и русские в «Нью-Йорк вингз» появились всего год назад, заменив собой американцев. И вот результат налицо. То есть на коленях у хоккеистов. И по общему мнению, главной причиной этого была блестящая игра Бородина. Конечно, исключая мнение игроков. Хотя возражать против этого было бессмысленно — Бородин забил в этом сезоне больше шайб, чем кто-либо в команде, — несмотря на это, а скорее всего именно поэтому, отношения с остальными игроками «Нью-Йорк вингз» у него испортились окончательно.
Да, ко всему прочему, и стюардессы ему улыбались больше, чем всем остальным.
Во время перелета они по большей части молчали. Шаламов, Коняев, Прохоров и Ким быстро уснули и храпели почти до самого Франкфурта.
А Павел никак не мог заснуть. Еще бы, совсем скоро, часа через три, он увидит Инну. И все это наконец закончится...
Жаль, что она не знает о его приезде. Менеджеры команды да и сам Патрик Норд настояли, чтобы самолет с нашей пятеркой прибыл в Москву глубокой ночью, чтобы не слишком афишировать главное событие следующего дня — представление Кубка Стэнли, который первый раз за всю историю приехал в Россию. Поэтому Бородин тоже решил устроить сюрприз — явиться неожиданно. И не стал звонить и давать телеграммы в Москву.
Когда самолет подлетал к Шереметьеву, было уже около двух ночи.
Больше всего на свете Павел любил эти минуты в воздухе, последние минуты перед Москвой. Когда самолет летит на небольшой высоте и все видно, как на ладони. Вначале — сплошная чернота, хоть глаз выколи. Потом где-то вдалеке замечаешь огонек. Потом другой. Дальше уже можно различить двор, освещенный мощным прожектором. Островков, состоящих из маленьких огоньков-окон становится все больше. Подмосковные деревеньки и колхозы. Большой остров — это уже городок. И потом, что самое удивительное, вдруг, внезапно все до самого горизонта покрывается большими и маленькими огнями, пронизывается ровными, как стрела, полосками проспектов и шоссе. Это уже большая Москва.
Вот уже и ярко освещенная, с окантовкой из красных фонариков взлетно-посадочная полоса Шереметьева-2. Могучий «Боинг-747», несмотря на свои гигантские размеры и вес, мягко сел на гладкий бетон и покатил к серым кубам здания аэропорта.
«Коллеги» Бородина проснулись. Шаламов нетерпеливо барабанил костяшками пальцев по Кубку Стэнли. Остальные озирались по сторонам и отвечали на восхищенные улыбки пассажиров. Некоторые даже просили у хоккеистов автографы.