Я посмотрел в книге входящих документов. Следующий документ поступил через пятнадцать минут. Так что если ошибка и произошла, то только, как ты понимаешь, в пределах четверти часа.
Подозрительно... А Быстров знает, что ты это проверял?
Нет.
Как же это тебе удалось?
А я с секретаршей его знаком.
А-а-а... Все понятно, — погрозил мне пальцем Костя, — известный сердцеед Турецкий снова в режиме поиска?
Я скромно опустил глаза:
Да нет. Я без всякой задней...
Знаем-знаем. Ну ничего, когда для пользы дела — то можно.
Спасибо вам, товарищ государственный советник юстиции первого класса, за оказанное мне высокое доверие, — истово воскликнул я. — Служу отечеству!
Меркулов внезапно посерьезнел:
Ну ладно, шутки в сторону. То, что ты рассказал, конечно, интересно. Даже очень интересно. Оставим это пока что в списке загадок.
Что-то этот список у нас растет день ото дня, — заметил я, — и только разгадок не прибавляется.
А что делать? Будем надеяться, что скоро количество загадок достигнет критической массы и они начнут сублимировать в разгадки.
Я потряс головой, чтобы лучше понять фразу, сказанную Меркуловым.
Не поможет, Турецкий. И не надейся. Ладно, давай выкладывай, что тебе рассказал Протасов?
Я вытащил диктофон и вставил кассету.
ИЗ МАГНИТОФОННОЙ ЗАПИСИ РАССКАЗА БЫВШЕГО ТРЕНЕРА СБОРНОЙ СОВЕТСКОГО СОЮЗА ПО ХОККЕЮ ВЯЧЕСЛАВА ПРОТАСОВА
Протасов. А я, гражданин следователь, так и знал, что ко мне кто-нибудь обязательно придет после этих убийств. Кто-нибудь обязательно появится. Вот и вспомнили старика — правда, только в горе. Но все равно — спасибо и за это.
Турецкий. Ну что вы такое говорите, Вячеслав Анатольевич, вас вся страна любит и помнит.
Протасов. Э-э. «Вся страна». За два года один корреспондент пришел. Кстати, всего полтора месяца назад это было. А я ведь ему многое рассказал. И что? Оставили процентов двадцать в статье. Остальное выкинули. А если бы напечатали, то, может, Вальку с Володей и не застрелили бы...
Турецкий. Вы кого-то подозреваете в организации этих убийств?
Протасов. Кого я могу подозревать, немощный старик, который со своей дачи не выходит? Конкретно — никого не подозреваю. Но то, что все это когда-нибудь плохо кончится, — об этом я всегда говорил. И корреспонденту этому тоже.
Турецкий. Что вы конкретно имеете в виду под «всем этим»?
Протасов. Бардак.
Пауза.
Турецкий. Что вы имеете в виду?
Протасов. Все. Абсолютно все. И хоккей в частности. Хотя развал в хоккее — это всего лишь следствие всеобщего развала.
Турецкий. Но ведь что-то положительное все- таки происходит.
Протасов. Да, происходит. Но, к сожалению, чаще всего и это положительное оборачивается другой, дурной стороной. Вот, пожалуйста, пример. Спортивные организации освободили от налогов, всяких отчислений и так далее. Хорошее дело? Хорошее... А что в итоге получилось? Бывшие спортсмены, хорошие ребята, кинулись в коммерцию. А у нас коммерция — это обязательно связь с бандитами. Вот и получилось, что сами спортсмены превратились в бандитов.
Турецкий. Вы имеете в виду покойных Старевича и Сереброва?
Протасов. Я этого не говорил.
Турецкий. Но подразумевали?
Пауза.
Протасов. Понимайте как хотите. Ведь это не допрос, правда?
Турецкий. Да.
Протасов (смеется). Конечно, чего вам меня допрашивать? Я и так все расскажу. Старики — они люди разговорчивые.
Турецкий. И все-таки вы считаете, что Серебров и Старевич в своей деятельности были связаны с криминальными элементами?
Протасов. Конечно. Как же иначе? Вот у Вали в Федерации хоккея, насколько я знаю, было несколько фирм, занимающихся ввозом водки и табака. Не спортивного инвентаря или там детских игрушек, а импортом водки и табака! Как же тут без криминальных группировок? Эти бандиты слетаются туда, где пахнет деньгами, как мухи на мед!
Турецкий. Ну а Серебров? Насколько я знаю, Национальный Олимпийский Комитет никакого отношения к бизнесу не имел.
Протасов. Это так. Но ведь бандиты не только водкой и сигаретами торгуют.
Турецкий. Объясните. Чем мог торговать Серебров?
Протасов. Спорт сам по себе бизнес. Вернее, его сделали таким. Раньше мы ехали за границу защищать честь родной страны. А сейчас? Сейчас спортсмен запросто может не прийти к самолету, на котором вылетает сборная, только потому, что какой-то клуб посулил лишний миллион долларов. А на страну и на сборную плевать с высокой горки.
Турецкий. Что же плохого в том, что человек хочет заработать своим трудом?