Ага.
Бред какой-то.
Нет, не бред. Это совершенно точно. Но это еще не самое интересное.
О Боже! Что еще?
Этого Теплова разыскать мне не удалось. Он, ко всему прочему, еще и пропал.
Пропал?
Да, пропал. Последний раз его видели вчера. Вечером. Угадай, куда он отправился?
Грязнов, у меня и так голова идет кругом. Я уже не способен к абстрактному мышлению. Говори скорее.
Он поехал вместе с Владимиром Осиповым в Шереметьево встречать хоккейную команду. А Бородин рассказал, что, когда они подошли к машине, его не было. Он исчез. И поэтому ему и пришлось сесть за руль. Понимаешь?
Нет, — честно сознался я.
Теплова никто не видел с тех пор. Он не появлялся ни дома, ни на работе. Так что последним его видел Осипов.
28 ентября 1997 года
18.40 по восточному времени США
Нью-Йорк,
центр
Деньги к деньгам. Если нет денег, их и не будет. Если же хоть сколько-нибудь в кошельке заводится, они будут притягивать еще, еще и еще. Конечно, если правильно себя вести. Именно таким образом и становятся миллионерами.
Примерно так думал Гриша Резник, ведя свой верный «каприс» по нью-йоркским улицам. Тот жуткий позавчерашний день уже почти улетучился из его памяти, оставив после себя только приятное воспоминание в виде тоненькой пачечки зеленых бумажек. Конечно, сумма была не Бог весть какая, но все-таки брешь в бюджете семьи Резников она закрывала почти полностью.
И самое главное — похоже, у Гриши началась счастливая полоса. Вчера отбою от клиентов не было, сегодня тоже. Гриша ощущал приятный объем своего внутреннего кармана, в который он складывал мелкие купюры. А еще грело душу то, что под сиденьем, в маленьком тайничке, который он оборудовал после истории с латинами, хранится немало зеленых купюр.
А на заднем сиденье расположился пассажир — значит, еще сорок долларов сегодня прибавится в его копилке. Гриша уже начал подумывать о покупке новых покрышек. Да и для Милы неплохо было бы купить что-нибудь из одежды...
Гриша высадил клиента возле Радио-сити и положил хрустящие бумажки в свой загашник. Если так пойдет дело и дальше, то, пожалуй, они скоро смогут позволить себе первый взнос за квартиру. А это уже переход в другой социальный слой!
В боковое стекло постучали. Гриша стоял на перекрестке, ожидая, когда загорится поворотная стрелка. Он повернул голову. За окном машины стояла миловидная женщина.
Гриша наклонился и открыл дверь. Женщина быстро забралась в машину, так как стрелка уже вспыхнула и водители задних машин начали проявлять признаки нетерпения. Кстати, Гриша не преминул обратить внимание на ее колени под в меру короткой юбкой. Ноги у нее были что надо.
Куда едем? — спросил Гриша.
Она назвала отдаленный район, причем с таким жутким акцентом, что даже Гриша сразу определил эмигрантку.
Далековато... — заметил он по-русски.
Пассажирка очаровательно улыбнулась:
Ничего не поделаешь, я там живу.
Такая женщина, как вы, должна жить в Манхэттене, — галантно сказал Гриша.
Спасибо за комплимент. — Она улыбнулась еще шире.
Ну что ж, поехали.
Сколько вы с меня возьмете?
Как и все.
М-м, я совсем недавно в Нью-Йорке и еще не очень хорошо разбираюсь в местных ценах.
Гриша вздохнул. Вот точно так же и он десять лет назад чувствовал себя жутким провинциалом в этом огромном городе. Шарахался от здоровенных полицейских, стеснялся говорить с продавцами... Потом все это прошло, он пообтерся, пообжился. В конце концов, и повзрослел — это тоже надо принять во внимание. Десять лет — как ни крути, срок.
А у этой пташки все еще впереди. Сколько ей, интересно? Конечно, нет более неблагодарного занятия, чем определять женский возраст, но все-таки интересно. Наверное, примерно столько же, сколько было ему, когда самолет авиакомпании «Пан- Ам» коснулся шасси взлетно-посадочной полосы аэропорта имени Кеннеди. Тридцать два — тридцать три? Ну, выглядит она, понятно, моложе. Так что надо немного прибавить. Но немного. Года два- три. Самый возраст для Америки. В восторженную белозубую американку уже не превратится — поздно. Но и совок еще не успел изуродовать.
«Хотя какой совок, — подумал вдруг Гриша, — нет ведь уже никакого совка».
Москвичка?
Нет, из Ленинграда. То есть, теперь из Санкт- Петербурга.
А я из Москвы. Ну как там в России? Совсем невмоготу?
Сейчас по легче.
А как здоровье Ельцина? — задал он второй стереотипный вопрос.
Болеет...
Гриша сокрушенно покачал головой. Хотя в принципе это все ему было до лампочки.