Что — забыла?
Твое лицо забыла. А фамилия твоя прекрасная тоже бы улетучилась из памяти, если бы я оставила свою девичью.
Ну ладно, хватит язвить, — сказал я, входя в дверь, — работы на самом деле по горло, но все как-то не движется.
Понимаю-понимаю, — Ирина, скрестив руки на груди, наблюдала за тем, как я снимаю плащ и переобуваюсь, — твоему внезапному появлению в столь ранний час я обязана исключительно случаю. Может, у меня пошла светлая полоса в жизни? Завтра же куплю лотерейный билет.
Я подошел к Ирине и обнял ее за плечи. Все- таки, что бы ни происходило в жизни, какие бы... соблазны меня ни окружали, ближе и роднее этой ехидины у меня нет. И скорее всего, уже не будет.А Ира на секунду уткнулась носом мне в шею и прижалась всем телом. Только на секунду. Но и за этот миг я снова убедился — она всегда будет ждать меня и всегда будет мне рада.
Ну что, Турецкий, иди мыть руки. Так уж и быть, поджарю тебе котлеты. А еще есть гороховый суп. Со свиными копчушками, как ты любишь.
Одним словом, этот вечер я провел, что называется, в кругу семьи. Поиграл с Ниночкой, которая как-то незаметно стала совсем большая, посмотрел телевизор, поговорил о том о сем с Ирой. Что и говорить, нечасто мне удается вернуться с работы, когда они еще не спят. Все-таки дом — это замечательно. И я счастлив, что он у меня есть.Но, конечно, часа через два я все-таки вспомнил обо всех убийствах, хоккеистах — мертвых и живых, киллерах и так далее. Ну не могу я отключаться от дела, не умею. И ночи не буду спать, пока не распутаю этот жуткий кровавый клубок.Помяните мое слово — скоро еще что-нибудь случится. Что-то еще должны выкинуть эти подонки — я имею в виду тех, кто заказывает убийства.И скорость, с которой ты, Турецкий, будешь шевелить своими мозгами, обратно пропорциональна количеству трупов в этой истории.Тут до меня дошло, что Ирина, сидя в кресле напротив меня, вертит в руках какой-то прямоугольный кусочек бумаги и задает мне вопрос.
Что? — переспросил я.
Я говорю, что это за люди?
И она повернула ко мне белый прямоугольник, который оказался не чем иным, как самым ценным вещдоком в деле — я имею в виду фотографию, которую мы вытащили из руки убитой Ады Старевич.Вообще-то таскать с собой вещественные доказательства без нужды не разрешается, но я цеплялся за эту фотографию, как за соломинку, и поэтому решил взять ее с собой. Вдруг она меня приведет к преступнику.
Кстати, как она оказалась в руках у Ирины?
А ты знаешь, — сказал я, делая страшные глаза, — что эту фотографию мы вынули из руки убитой киллером женщины?
Закаленная годами жизни со следователем прокуратуры, Ирина ничуть не испугалась:
Правда? А кто это такие?
Страшные и кровавые преступники. Ты что, рылась у меня в портфеле?
Залезла за сигаретами. Она и выпала. Кстати, одного из них я знаю.
У меня по спине забегали мурашки. Нет, это только в детективных романах бывают подобные совпадения и счастливые случайности. В жизни такое исключено. Я вам как следователь говорю.
Кого ты знаешь? — слабым голосом произнес я.
А чего это ты так побледнел? — Ирина подошла и заботливо пощупала мне лоб. — Ты, Турецкий, скоро совсем загнешься на своей работе.
Кого ты знаешь, Ира?
Вот этого.
Когда она показала пальцем на того самого, неизвестного четвертого человека на фотографии, я думал, что у меня вот-вот случится инфаркт.
Вот ведь как бывает!
Кто это?
Это Назаренко.
Назаренко?
Да.
Какой еще Назаренко?
Он одно время был секретарем Краснопресненского райкома комсомола, когда я училась в консерватории.
Ну и откуда ты знаешь секретаря райкома? — недоверчиво спросил я.
Балда. Я тебе десять раз рассказывала, что в институте я целый год была комсомольским вожаком. Ну и по долгу службы ходила в райком. А он там и сидел. Курировал вузы.
Ты ничего не путаешь? — недоверчиво спросил я. — Лет-то сколько прошло.
С твоей стороны, Турецкий, — строго сказала Ирина, — крайне бестактно напоминать женщине
о ее возрасте. Даже если это твоя собственная жена.
Ну, Ира, я не это имел в виду. Просто мужик мог измениться...
Не оправдывайся. Не знаю как следователь, но дипломат из тебя никудышный.
Ну ладно, ладно, прости. Ты его точно узнала?
Говорю тебе, точно.
Совершенно?
Абсолютно.
Как, ты говоришь, его звали?
Назаренко.
А имя помнишь?
Имя? Кажется, Дима... или... Нет, точно Дима.
Ира, — как можно более проникновенно сказал я, — ты на сто процентов уверена?
Вот Фома неверующий, — негодующе воскликнула Ирина, — да я сейчас тебе фотографию покажу. Он должен быть где-то на старых.