Он не стремился стать лидером — статус этот часто оказывается хлопотным и обременительным. Он не входил ни в одну из школьных компаний, ни в одну уличную банду, каких в Астрахани полно, у Мунипова практически не было друзей. Но везде его принимали как своего — может, потому, что, только лишь взглянув в его глаза, каждый понимал, что это не пешка и не «шестерка». Это личность, с которой нужно быть поосторожнее.
Личность, которая может быть опасной.
После окончания школы Валера некоторое время болтался без дела, а потом загремел в армию. В самый первый день, когда Мунипов приехал в учебку, к нему вразвалку подошел Волоха — гроза всех новобранцев. Валера как раз отдыхал с дороги на своей койке.
Так, шибздик, — сказал Волоха, — быстро встал и пошел мыть пол в клозете.
Валера даже не повернул голову.
Эй, ты что, глухой?
Ответа не было.
Ага, — радостно засучил рукав гимнастерки Волоха. — Щас я тебе...
Волоха даже не понял, что произошло дальше. Только через секунду он валялся в проходе между койками, безуспешно пытаясь восстановить дыхание. А над ним стоял Мунипов и смотрел. Так смотрел, что по коже мурашки бежали. Наблюдавшие эту сцену «деды» почему-то отказались вечером делать ему «темную».
Так Валера Мунипов удостоился чрезвычайно редкого в армии титула — «дед со дня призыва». Этот статус давал многие преимущества, которыми, впрочем, Мунипов почти не пользовался. Он никогда ничего не требовал, не ругался и не колотил «черпаков». Только лишь посмотрев на него, в его черные зрачки, они сами отправлялись делать все, что нужно.
Вернувшись из армии, Валера не пошел в институт — корпеть над учебниками казалось ему бессмысленным.
Вместо этого он решил заняться икрой.
Черная икра в Астрахани примерно то же самое, что пуховые платки в Оренбурге, стекло в Гусь-Хрус- тальном или охотничье (а сейчас уже и все остальное) оружие в Туле. Половина населения города занята производством и сбытом. Причем так было всегда. И даже во времена юности Валеры Мунипова.
«Заняться икрой» для астраханца означало благополучие, уважение, машину, домик на дачном участке и, учитывая тотальный дефицит продуктов на излете брежневских времен, хорошее питание взамен опостылевшей примерно так же, как таможеннику Верещагину из «Белого солнца пустыни», икры.
В икорном бизнесе сама по себе сложилась жесткая иерархия. Где-то — впрочем, всем известно, где именно, — обитали короли черной икры. Их никто не видел, но, проезжая в переполненном «уазике» мимо высокого глухого забора с чем-то мраморным, возвышавшимся над ним, люди многозначительно переглядывались. Здесь обитал король. Один из двух или трех на всю Астрахань.
При икорном короле, разумеется, были свои икорные придворные, икорные герцоги, бароны, икорная гвардия и, конечно, икорная чернь. Последний, самый, разумеется, многочисленный отряд занимался добычей икры, ее фасовкой и доставкой в другие города. А самые привилегированные даже ездили за границу.
Валера сразу понял, что ездить по бескрайним просторам СССР с сумками, набитыми плоскими жестяными банками, он не будет. Он пошел прямо к одному из астраханских икорных баронов и убедил его, что он, Валера Мунипов, может наладить сбыт икры в Москве. Как это ему удалось — неизвестно. Только через три дня он вместе с двумя подручными (которые и несли те самые сумки) сел в поезд Астрахань — Москва. Добавим к слову, что в столице ему бывать еще ни разу не доводилось.
Коммерсантом Валера оказался отменным. Через два дня все триста двухсотпятидесятиграммовых банок черной икры были распространены среди постоянно нервных и озабоченных директоров московских ресторанов. Подручные с сумками, набитыми московским дефицитом, отбыли обратно.
Ну и конечно, заработав с первого захода неплохие деньги, Валера решил погулять в столице. И так ему это понравилось, что не стал он возвращаться в грязную, пропахшую рыбьей чешуей Астрахань, а решил остаться в белокаменной. Понравилась Валере она решительно всем — и просторными улицами, и невиданными посольскими иномарками, и веселыми стройными девушками в ресторанах, и докторской колбасой для всеобщего потребления в универсамах. Ничего этого в родном городе не было, да и не могло быть. Кроме пресловутой черной икры, разумеется.