Приникший к Сашиной груди сиреневый скелет вздохнул, мазнул кончиками костлявых пальцев по щеке и исчез в густом сине-зеленом дыму. Именно в этот момент Саше пришла в голову гениальная мысль. Точно, надо сыграть против Зорина Введенским. Именно так. А что? В этом была своя неопровержимая логика.
Саша еще раз про себя усмехнулся. Ну, дела! Ас другой стороны, где еще могла прийти мысль о родной гэбухе, как не в пещере ужасов?
Да-а... Надо срочно возвращаться. Ситуация с Зориным не давала ему покоя. Тот явно что-то готовил.
На выезде из пещеры они посмотрели друг на друга, ожидая найти на лицах следы прикосновений мертвецов, но не обнаружили ровным счетом ничего.
— И это все? — разочарованно спросила Оля.
— Вот видишь, а ты боялась! — улыбнулся Саша.
Настоящий ужас ждал его вечером. Когда он должен будет сказать Оле, что он улетает не через три дня, как обещала завтра.
XXVI
Это было почти поражение. Обещанная Губайсом победа в первом же туре не состоялась. В чем Зорин в глубине души и не сомневался. Даже задействованный по полной программе административный ресурс дал перевес всего в несколько процентов над главным соперником коммунистом Югановым. Хотя, конечно, часть губернаторов явно козлила: на словах бояре обещали Гаранту всемерную поддержку, но на всякий случай подыгрывали обеим сторонам. Вернее, не подыгрывали, а просто не вмешивались в ход выборов.
Будь коммунист хоть немного пообаятельней, ничего бы не помогло. Хотя придуманные еще Генераловым и Ежовой контр пропагандистские видеоролики, крутились по TV вовсю. Они по полной программе демонстрировали все прелести коммунистического рая: концлагеря, очереди, пустые прилавки. Во втором туре вовсю раскручивался лозунг «Голосуй или проиграешь», беззастенчиво заимствованный у имиджмейкеров Рейгана бремен его избирательной кампании. Или Трумэна — в такие подробности никто не вникал.
Теперь всей кампанией президента рулили дочка Гаранта и Губайс. Они привлекли и рекламную группу Зайцовского, который формулу «Голосуй или проиграешь» облек в роскошные плакаты, ролики и эстрадные представления по всей стране от Калининграда до Находки. Он был профессионалом высокой пробы и мог прорекламировать все, что угодно, платили бы деньги.
А денег было море. Океан. Своеобразным предвыборным налогом были обложены все мало-мальски значительные предприниматели. Государственные средства проходили через «Социум», «Бриг» и ряд других доверенных банков. Через эти банки и подставные фирмы деньги обналичивались, а потом чемоданами свозились в Белый дом в кабинет одного из замов министра финансов. Все это позволяло осуществлять любые, самые дорогостоящие рекламные акции и подкупать всех, от кого могла быть хоть какая-то польза. Конечно, часть денег по ходу дела прилипала к разным рукам, но оставалось все равно достаточно. Прав- да, пришлось по всей стране задерживать зарплаты и пенсии, но ведь великие дела не обходятся без жертв?
Хуже всего дело обстояло с Гарантом. Здоровье его вызывало серьезные опасения. Казалось, все и вся ополчились против него. Вкупе с самой природой! Давление скакало так, что кардиологи вынуждены были удвоить дозы лекарств. А при всех передвижениях президентского кортежа за его машиной следовал peaнимационный автомобиль, закамуфлированный под вторую машину спецсвязи...
В последнее время Виктор Петрович все чаще вспоминал анекдот андроповских времен. На вопрос: почему Брежнев везде ездил, а Андропов в Кремле сидит, следовал ответ: а потому что Брежнев работал на батарейках, а Андропов от сети. Похоже, теперь пришло время обеспечить подпитку от «сети» и самому Гаранту!
Ох, как хорошо это было знакомо Зорину! Его жена была сердечницей, и от греха подальше он положил ее в Кремлевку, где Валентина была под постоянным надзором. Но самого-то Таранта нельзя было сейчас никуда спрятать!
Да, ситуация складывалась аховая и непредсказуемая, что бы там ни говорил Губайс, славно спевшийся с дочкой Гаранта. Напряженность в отношениях между «хунтой» и «предателями» нарастала не то-что с каждым днем — с каждой минутой. Паника в рядах «хунты» наступила в тот момент, когда Губайс предложил президенту взять на очень высокую должность генерала Орла, набравшего благодаря яркой и агрессивной избирательной кампании аж пятнадцать процентов голосов.
«Хунта» боялась Орла, как огня. Уж больно страшные кары обещал он обрушить на головы продажного, как он выражался — «паркетного» — генералитета и зажравшихся бездарных руководителей спецслужб. Особенно яростно генерал нападал на Коржикова, обвиняя его в том, что коржиковские структуры потворствуют бандитам и лишают Гаранта доступа к правдивой информации.
Зорин был едва ли не единственным, кому удавалось поддерживать хоть какое-то равновесие сил в противостоянии двух кремлевских группировок. Хотя, по большому счету, он сам все-таки больше склонялся к варианту «Ч», то есть к введению чрезвычайного положения и отмене выборов. Хоть на время, хоть насовсем. Это уж как кривая вывезет.
— У нас есть прекрасный инструмент, для того, чтобы раскрутить маховик грандиозного скандала, — объяснял он Коржикову и Горностаеву. — В российском бизнесе и так не все чисто, но банк «Социум», через который реформаторы обналичивают средства, на сто процентов принадлежит бандитам. И я могу это доказать. Если поступит команда, то мы их сольем. Ваши люди отследят перемещение денег от банка к Министерству финансов, а через них к Избиркому. А мы всю эту схему предадим гласности. Президента уговорим. Он не в курсе, его подставили. Объявим на весь мир, что криминал рвется к власти и введем чрезвычайное положение. Выборы сможем перенести пока хотя бы на год. За это время подготовим достойного преемника. Ну, например, чем плоха ваша кандидатура, Александр Васильевич? А генерала Орла сошлем командовать куда-нибудь на китайскую границу. Естественно, с повышением.
Последние аргументы для амбициозного Коржикова были словно бальзам на раны. Одобрительно кивал и молчаливый Горностаев. Его вполне устраивала его сегодняшняя скромная должность главы ФСБ.
Прямиком от «хунты», то есть из правого крыла второго этажа Сенатского здания, Зорин направился в крыло левое, на третий этаж. Там обосновались «предатели».
Если в стане «хунты» царили уныние, кладбищенская серьезность и общее ощущение мрака, то у «предателей» жизнь била ключом. Стены были увешаны цветными графиками, за огромным столом что-то обсуждали, придумывали, хохотали, пили бесконечный чай вперемежку с кофе. Все тут были без пиджаков и галстуков, и буквально излучали оптимизм.
Сам Губайс в голубой рубашке с засученными рукавами успевал отдавать бесконечные распоряжения по телефону, подписывать сметы мгновенно рождающихся проектов, осыпая при этом комплиментами бегающих туда-сюда миловидных секретарш.
«Дочка-то, наверное, у Самого сейчас, — понял Зорин. — То-то Губайс павлинится, перья распустил».
Зорин на минуту почувствовал себя здесь инородным телом, посторонним вкраплением и даже рассердился: устроили в Кремле какой-то бардак! Однако тут же отогнал неуместные эмоции и мило улыбнулся. Поймав взгляд Губайса, он многозначительно, с намеком кивнул ему на дверь отдельного кабинета Тот изобразил на лице недоумение однако проследовал в указанном направлении.
— Есть идея, —. с ходу сказал Зорин главному «предателю», едва только за ними закрылась дверь. — Я предлагаю назначить генерала Орла Секретарем Совета Безопасности.
Губайс по сохранившейся со студенческих времен привычке сел на стол,свесив ноги, и оперся руками на край столешницы. На лице его появилась хитрющая улыбка, из-за которой в большой степени и сформировалась в народе его неаппетитная репутация. Он-то мгновенно оценил преимущества этого шахматного хода. Однако, как умный человек, тут же стал прикидывать плюсы и минусы этой «рокировочки».