Когда виделись до этого, мы с Фениксом особо не разговаривали. Я видел, как Камилла была расстроена после инцидента со шлюхой и наркотиками и решил подправить черты его лица. После сломанного носа и трех порезов на бровях, Феникс имел довольно ясное представление о моих чувствах к нему.
Следовательно, он знал, что это не светский визит.
Феникс покачал головой, уставившись в потолок и заложив руки под голову.
—Я никогда не прикасался к шлюхам. Мы вместе накачались наркотиками, да, но она была полуголой, потому что была идиоткой и пыталась соблазнить меня. Я никогда не изменял твоей сестре. Конечно, я был хреновым парнем, но никогда не обижал ее.
— Чувствую, что это открытие должно произвести на меня впечатление. — Я снова рывком открыл холодильник, на этот раз попробовав органический розовый лимонад без сахара.
Выплюнул.
«Может быть, трезвая жизнь — достаточное наказание для Таунли-младшего».
— Не все сводится к битве слов и силе, Сэл.
Он был единственным человеком, который называл меня так, и я никогда не понимал, почему. Мы не были близки ни до, ни после того, как он встречался с Камиллой.
— Знаешь, я несколько раз звонил тебе после ее смерти, — сказал Феникс. — Я не мог перестать вспоминать последнее, что произнес ей, последнее, что она сказала мне, когда мы собирались встретиться в Турции.
Я потер подбородок, поводя им из стороны в сторону. Я пришел сюда, чтобы сказать, что мое предупреждение «держись подальше от Джудит» для Матиаса распространяется и на него. Но почему-то сейчас мы говорили о Камилле. Уже второй раз за сегодняшний день мне пришлось делиться воспоминаниями о ней с кем-то еще.
Не хочу показаться сентиментальным, но я действительно скучал по сестре каждую минуту. Она была единственной, что казалось нормальным в моей семье. С Кэм все было просто.
Я любил ее, а она любила меня.
Я прикрывал ее спину, а она — мою.
Матиас облажался, и я подвел ее, а потом, как идиот, решил сказать ей правду, когда она стояла на краю гребаной улицы.
— Скажи это, — выплюнул я.
Я тоже хотел иметь эту часть Кэм — новую часть, которая оживила бы ее, хотя бы на секунду.
Феникс подался вперед на диване, уперев локти в колени. Он схватился за голову, уставившись в пол.
— Я сказал ей, что чист, что изменился, и что без ума от ее задницы. Она мне поверила. Мы поговорили о Стамбуле, и она сказала, что будет ждать меня, пока я не вернусь с Ближнего Востока, независимо от того, когда это будет. Знаешь, что я ей потом сказал?
Феникс посмотрел на меня, в его глазах блестели слезы. Отрицательно покачал головой. Я понимал любовь как понятие, но каждый раз, когда люди начинали говорить так, как Феникс, я автоматически предполагал, что они насмотрелись фильмов Сары Джессики Паркер. Это казалось нереальным.
— Я сказал ей, что никогда не хотел расставаться с ней, что то, что у нас было, было не просто, но это было реально. Что я в ней нуждался. Что не знаю, сможем ли мы это решить, но я, черт возьми, постараюсь изо всех сил. — Феникс поднял на меня взгляд. — Я знал, что твой отец назначил награду за мою голову, но мне было все равно.
Я заполнил пробелы в своей голове: потом Камилла поговорила со мной и выяснила, почему Феникс действительно уехал — что они были Ромео и Джульеттой. Что у них нет никаких шансов, потому что их семьи — моя семья — никогда не позволят им быть вместе.
Феникс потянулся ко мне, и я замер. Если объятия были его способом преодолеть вражду, он, очевидно, все еще принимал наркотики. Потом я опустил взгляд и заметил татуировку: Камилла смеялась мне в ответ — знакомая улыбка со слишком большим количеством зубов и морщинами вокруг глаз, которые расстраивали ее каждый раз, когда она смотрела в увеличительное зеркало, но я думал, что они делали ее еще красивее.
— Зачем ты пришел сюда, Сэл? Я не могу вернуть ее, а ты не хочешь улаживать наши отношения. — Он вытер нос о голый бицепс.
— Я пришел сюда не ради Камиллы. Я пришел сюда, предупредить что, если увижу, что ты приближаешься к Джудит Хамфри, я разобью твою голову о первую попавшуюся поверхность и избавлюсь от улик таким образом, что найти тело будет невозможно.
Знал, что то, что я только что сказал, может так сильно укусить меня за задницу, что мне больше нечем будет гадить. И все же я ничего не мог с собой поделать.
Феникс встал, прошел на кухню и налил себе немного отвратительного лимонада.
— Это решать Джуд.
Рассказала ли она ему о своем отце? О долге? О своей жизни? Я хмуро посмотрел на него, когда он повернулся ко мне лицом и продолжил:
— Джуд строит круг друзей на работе. Я рад быть одним из них. Вы, Лораны, обладаете такой властью, что иногда забываете, что вы не настоящие монархи. Люди — ваши служащие — не ваши слуги. Посмотри, что случилось с твоим отцом. Он сделал все, что мог, чтобы контролировать меня, свой персонал и даже тебя. Где он сейчас? После нескольких сердечных приступов он потерял значение как профессионал. Это ты командуешь в LBC, а твоя мать — его разведенная жена — контролирует правление. У него ничего не осталось. Чтобы сохранить власть, вы должны ее распределить.
— Я больше не позволю Лоранам диктовать мне мои отношения с людьми, — добавил он через мгновение. — Ты только посмотри, в каком состоянии твоя семья. Ты едва ли понимаешь, что делаешь.
Он не ошибся. Независимо от Лили, я прекрасно знал, что мне нечего предложить Джуд. Я не умею любить, плохо разбираюсь в отношениях и еще хуже в чувствах. Она заслуживала гораздо большего, чем я, — то, в чем я никогда не признался бы вслух, но в глубине души знал очень хорошо. Порядочный мужчина сделал бы шаг назад и дал бы ей шанс встретить кого-то, кто мог бы быть рядом с ней.
Но я не был порядочным человеком.
Ни для Джудит, ни тем более для Феникса.
Одним движением я прижал его к холодильнику, обхватив рукой за шею и сжимая так, что побелели костяшки пальцев. Мое лицо было расслабленным, пульс ровным, но то, как выпучились глаза Феникса, говорило мне, что я выглядел так, как чувствовал себя: смертоносным и не поддающимся восстановлению. Я никогда не прибегал к физическому насилию, чтобы доказать свою позицию. На самом деле, в последний раз, когда я держал кого-то в руках, это был он, из-за Кэм. Но Феникс действительно должен был уяснить, что Джуд была под запретом.
— Я повторю это еще раз, Таунли, и на этот раз будь внимателен, потому что я был бы не прочь вышвырнуть и тебя и задницу твоего отца на улицу. Ты все испортил с моей сестрой, и у тебя не будет второго шанса с моим сотрудником. Хочешь сидеть в дружеской зоне Джудит? Ты можешь там сгнить. Но если ты хотя бы прикоснешься к одному из ее светлых локонов, проведешь рукой по ее коже, для тебя игра окончена. И я не монарх.
Я отпустил его шею, и Феникс присел на корточки, хватая воздух ртом и схватившись за горло.
— Я проклятый Бог в этом месте. Честно предупреждаю: ты уже доказал, что грешен, и никакие «Аве Мария» не сотрут твой долг передо мной.
Я выскочил из его квартиры, думая, что сегодня вечером вряд ли будет намного хуже.
Но, конечно же, я ошибался.
Потому что Лили ждала меня в моем доме, готовая доказать это.
Лили потеряла свои привилегии на собственный ключ в тот день, когда я поймал ее с членом моего отца во рту. Не слишком бурная реакция с моей стороны, думаю, все согласятся.
В тот же день я разорвал нашу помолвку, и даже когда она приползла обратно, размахивая перед моим носом «Newsflash Corporation», так и не удосужился вернуть запасной ключ. Поскольку в моем доме работало достаточно охранников и администраторов, чтобы открыть торговый центр, Лили не могла просто войти и ждать у моей двери. Персонал знал людей, которые регулярно приходили в гости: мама, Кейт и Элайджа, продюсер и поклонник «Янки» с работы. Для Лили мои инструкции были ясны и просты: если меня не будет рядом, она должна ждать в вестибюле.
Вот почему я нашел ее с бокалом шампанского, завернутую в черное атласное мини-платье, и листающую журнал, в золотистом мраморном баре в холле моего здания.
Как только я вошел во вращающуюся дверь небоскреба, она вскочила на ноги и бросилась ко мне. Помня, что мы не разговаривали с тех пор, как она ушла с гала-концерта без меня в прошлые выходные, я был слегка удивлен, увидев, что мы все еще были в дружеских отношениях. Мое удивление не было оправданным, когда Лили остановилась в нескольких дюймах от меня и подняла руку, чтобы ударить меня по лицу. Я остановил ее, схватив за запястье и опустив руку.
— Лили, — сказала я сквозь стиснутые зубы.
— Жених, — выплюнула она. — Нам нужно поговорить.
— Разговор не требует того, чтобы ты прикасалась ко мне. Странно, что ты до сих пор этого не поняла. Ты проводишь большую часть своих дней, сплетничая со своими друзьями, как будто это олимпийский вид спорта.
Она обиженно надулась, потом убрала с лица пряди волос. Я направился к лифту, не особо заботясь о том, последует ли она за мной. Лили так и сделала. В лифте она повернулась и попыталась потереться промежностью о мое бедро. Я сделал шаг назад, цокая языком.
— Ты давно потерял права на член.
— Иди в задницу, Селиан.
— В твоих снах. И даже там, только сзади, чтобы не видеть твоего лица. — Я вежливо улыбнулся, проверяя свой «Ролекс».
Мне нигде особо не нужно было быть, но я решил дать ей ровно десять минут, чтобы рассказать, какого хрена она здесь делает. Что я могу сказать? Я чувствовал себя щедрым.
Когда мы добрались до моей квартиры, я, наконец, приготовил себе долгожданный напиток, пока Лили расхаживала взад и вперед по моей гостиной. Все было сделано из гладкого черного гранита и дубовых панелей, со стерильной на вид, минималистичной белой мебелью. Японский дизайнер интерьера, который приехал сюда, спросил, что я хочу передать, когда перееду. Я сказал ей «ничего». Она подумала, что я говорю буквально.
Теперь моя квартира выглядит точно так же, как мое сердце. Пустой.
Я жил здесь последние три года и трахнул здесь только одну женщину. Это была Лили, и с тех пор прошло больше года. В остальном, я использовал эту квартиру для сна.