Джуд кивнула с серьезным лицом. Мне никогда не приходила в голову мысль о том, чтобы женщина осталась на ночь. Единственный раз за последний год я по-настоящему спал с женщиной, как ни странно, с Джудит, в гостиничном номере. В тот раз все было иначе, потому что я знал, что она не хотела возвращаться туда, где должна была быть, и не принимала это близко к сердцу.
Кроме того, мы почти не обнимались и не шептали друг другу на ухо сладких пустяков. Я сразу вырубился, и к тому времени, когда проснулся с бешеным стояком и желанием трахнуть ее до комы, она уже ушла.
— Знаешь, я тоже поймала своего парня на измене. И думала, что наступил конец света.
Я схватил прядь ее волос и потрогал. Чистое золото. Я прошел через то же самое дерьмо, может быть, даже в десятки раз хуже, видя, что парень, который трахал мою девушку, был мне очень знаком.
— Неужели?
Джуд усмехнулась.
— Я все еще здесь, не так ли?
— С тех пор ты с ним не разговаривала?
— Нет. Ни разу после того звонка. У меня нулевая терпимость к изменникам. В отличие от некоторых моих знакомых.
«Я это заслужил».
— Ты можешь остаться. — Я проигнорировал ее выпад. — Ежедневная поездка в Бруклин — полная чушь. Я могу дать тебе запасной ключ.
«Я что, бл*дь, под кайфом?»
Что было в этой пасте? У меня был только один шанс. И все же не мог найти в себе силы взять эти слова обратно.
Джудит заправила свои желтоватые волосы за уши и провела жемчужно-белыми зубами по нижней губе. Казалось, она задумалась.
Было облегчением, что Джуд не отказалась немедленно, поскольку предложение само по себе было нелепым.
— Это не очень хорошая идея. — Она помолчала, включила мобильник и посмотрела на часы. Было уже далеко за одиннадцать. — Но я бы поехала домой на твоей машине, если предложение все еще в силе.
— Так и есть.
— Позволь мне одеться и умыться. — Она вскочила с кровати, вся такая деловая, как будто мы вернулись на работу.
Я смотрел, как ее дерзкая белая задница покачивается в моем коридоре.
Закрыл глаза. Порыв воздуха с запахом ее шампуня и лосьона для тела ласкал мой нос, и я сделал глубокий, жадный вдох.
«Это нехорошо. Нехорошо. Очень нехорошо».
Ее телефон лежал между простынями, гудя от новых сообщений.
Брианна: спасибо, что помогла мне с подачей документов сегодня! XOXO
Грейсон: если бы я был моделью Victoria's Secret, кем бы я был?
Эйва: собираюсь проколоть себе сосок в эти выходные. Пожелай мне удачи. Тот милый парень тебе уже звонил?
Я схватил телефон, вынул SIM-карту и сломал ее пополам, прежде чем вставить ее обратно в телефон и разбить его об пол.
Если этот парень хочет заполучить Джудит, ему придется искать ее по старинке, среди восьми миллионов жителей Нью-Йорка.
«Удачи, приятель».
В один из дней я заметила, что лицо папы уже не такого бледного оттенка, как стена ванной.
Он проходил так называемую адоптивную клеточную терапию (прим. персонализированный вид иммунотерапии, используемый в случае злокачественных образований). Лечение было инвазивным (прим. инвазивные процедуры предполагают проникновение внутрь организма) и вызывающим неприятные ощущения, но каждый раз, возвращаясь домой, папа улыбался шире, чем в прошлый. Он все еще был слаб и бледен, но больше не говорил так, будто готов умереть, но слишком стыдился отпустить жизнь, потому что знал, как сильно я нуждаюсь в нем, и это заставило мое сердце воспарить.
Мы проводили все больше и больше времени вне дома — короткие прогулки по кварталу, рука об руку, любуясь фестивалем красок, когда в Нью-Йорк ворвалось полномасштабное лето. Зеленые листья шелестели над нашими головами, а босоногие дети бегали по окрестностям, брызгая друг в друга водой из шлангов и распространяя безудержный смех, как конфетти. По краям тротуаров нашего квартала в клумбах распустились цветы.
Я так и не сказала папе, что знаю о Селиане, и собиралась сохранить это в тайне. Несмотря на осторожный оптимизм, была большая вероятность, что лечение не сработает. В таком случае я бы всегда винила себя за то, что поругалась с ним из-за того, что он лгал мне и пытался спасти нас обоих, когда на самом деле должна была ценить каждое мгновение с ним. Поэтому решила умолчать вместо того, чтобы затевать ссору.
— Ты пойдешь сегодня в библиотеку? — спросил папа.
— Да, мне нужно кое-что почитать для работы. А что?
— О, мы получили приглашение от миссис Хоторн посмотреть новый фильм с Джеком Николсоном. Она готовит ирландское рагу. Но, конечно, тебе не обязательно приходить.
— О, я откажусь. В любом случае, думаю, вы хорошо проведете время наедине. — Я толкнула его плечом, широко улыбаясь.
— Это не то, что ты думаешь.
— Ты не знаешь, что я думаю.
Папа никогда не ходил на свидания после смерти мамы, и не из-за того, что я не пыталась свести его с людьми. Я провела большую часть своих студенческих лет, пытаясь заставить его зарегистрироваться на сайтах знакомств — до того, как он заболел. Отчаянно хотела, чтобы папа был счастлив, и никогда не хотела, чтобы он думал, что не может снова быть счастливым из-за меня.
— На самом деле это просто кино и ужин.
— Ужин? Я думала обед.
Мы остановились у бакалейной лавки на углу нашей улицы, и он покраснел. Реально покраснел. От волнения у меня чуть не закружилась голова. Такая естественная человеческая реакция, но на его бледной, больной коже это выглядело как великолепный восход солнца.
— Не волнуйся, у меня другие планы на день. Как там Милтон? — Он почесал свой затылок.
Точно. Милтон. Прошло уже несколько недель с тех пор, как я говорила о нем отцу. С другой стороны, он очень редко тащил свою задницу в Бруклин, даже когда мы встречались. Папа не был слишком подозрительным, потому что я работала безумно много часов — мне казалось, что я едва нахожусь дома, чтобы проводить с ним время. Я не хотела откровенно лгать ему, но эта ложь стала настолько большой, что было почти преступно признаваться в этом. Особенно в этот прекрасный солнечный день, когда мы оба были счастливы и улыбались.
— С ним все в порядке, папа. — Я обняла его. — Все так же надрывает задницу в «Человеке мыслящем».
Технически, это была не ложь. Наши общие так называемые друзья с радостью сообщили, что Милтона недавно повысили до младшего редактора. Для них это была еще одна причина спустить меня с дерева эго, на которое я взобралась, и принять его обратно. Для меня это было еще одним доказательством того, что Милтон все еще спит со своим боссом.
Конечно, я не настолько лицемерна, чтобы указать на это.
— Мой сотовый сломан, так что я позвоню тебе, когда доберусь до библиотеки из телефона-автомата. Я проверю тебя дома и у миссис Хоторн, так что, пожалуйста, будь на связи.
Два часа спустя я шла к метро, направляясь в библиотеку. Я оделась, осознавая, что сегодня не рабочий день. И чувствовала себя юной и безрассудной в конверсах с черепами. Мир становится ярче, когда ты носишь фланелевые рубашки, рваные джинсы и сумку. Я поправила ремень на плече, собираясь войти на станцию, когда за моей спиной кто-то посигналил.
Закатив глаза, я продолжила идти.
— Джудит. — Командный тон проник прямо в мою душу, заставляя мой желудок закружиться от восхитительного тепла.
«Господи Иисусе, что он здесь делает?»
Иисус: «Ты разве не говорила что-то о том, чтобы посетить воскресную мессу где-то в следующем десятилетии? Может, возьмешь с собой своего сквернословящего, помолвленного босса?»
Я медленно повернулась, притворяясь раздраженной, потому что альтернативой было показать ему, как сильно я взволнована его появлением здесь. В Бруклине. В воскресенье.
«Выкуси, Милтон».
Селиан сидел в своем серебристом «Мерседес-Бенц» в темно-синей спортивной рубашке с короткими рукавами, его «Рэй-Бэн» были опущены, чтобы рассмотреть меня.
— Что ты здесь делаешь? — прищурившись, спросила я.
Я не разговаривала с ним после телефонного инцидента. Мы говорили о делах в офисе, но каждый раз, когда мужчина пытался притвориться, что той ночи не было — как будто он не разбил мой телефон только потому, что я обменялась номерами с каким-то случайным парнем в закусочной — я поворачивалась и уходила.
— Ты не можешь продолжать меня игнорировать.
— Уверена, что могу. Наглядная демонстрация: этот разговор.
— Я твой босс.
— Вот именно, и ты пересек много границ.
— Из тебя мог бы получиться отличный адвокат.
— Не удовлетворен моей работой в качестве репортера?
— Совсем наоборот. Однако, как секс-партнерша ты делаешь паршивую работу.
— Хорошо. Считай это моей официальной отставкой.
Селиан поднял руку, размахивая новеньким мобильником. Это была новая модель, которая только что вышла на рынок и уже отсутствовала в наличии на складах.
— С двенадцатью футлярами разных цветов в соответствии с твоим настроением. — Он одарил меня своей убийственно очаровательной ухмылкой. — Перемирие?
— Никогда. Но мне нужен телефон.
Я была готова принять этот подарок, но только потому, что Селиан был ответственен за безвременную смерть моего предыдущего телефона. Несколько дней без него были очень тяжелые, а я точно не купалась в деньгах, чтобы купить замену. Мне приходилось приходить на работу раньше и уходить позже, чтобы убедиться, что я всегда в зоне доступа, а дома мне приходилось проверять электронную почту каждые полчаса.
Селиан прижал новое устройство к моей груди, и она напряглась в ответ.
— Иди и возьми его, Конверс.
Его машина загораживала дорогу, и кто-то посигналил ему сзади. Три длинных гудка.
— Хочешь узнать ее номер, припаркуйся, черт возьми, и дай нам проехать, — крикнул кто-то позади него.
Селиан полностью проигнорировал парня.
— Нет, спасибо. — Я продолжила свой путь к метро.
Мужчина медленно поехал рядом со мной. Совсем как преследователь. Я закатила глаза, но не могла не чувствовать некоторого удовлетворения от того, как он преследовал меня последние несколько дней. Селиан даже спустился на пятый этаж, чтобы забрать меня с обеда с Эйвой и Грейсоном, бормоча извинения о срочной встрече, когда на самом деле все, что он хотел, это спросить, можем ли мы увидеться вечером.