— Тише, тише… слишком много эмоций, — моей головы касается теплая ладонь и ведет вниз по волосам. — Гера решит этот вопрос. Ему можно доверять. А тебе нужно поесть. Потом я помогу тебе уснуть.
— Как это?
— Сделаю укол.
— Не нужно уколов! Я сама усну.
И это чистая правда. Эта короткая перепалка и эмоциональная встряска из-за переживаний о подруге отобрала много сил.
Ильяс тянет меня вперед и ловко закидывает за спину несколько подушек. Затем, помогает мне облокотиться на них, таким образом я принимаю сидячее положение.
Потом он начинает меня кормить. В прямом смысле черпает ложкой бульон, дует на него и подносит ложку к моим губам.
Он за мной ухаживает, будто бы чувствует себя виноватым. Он врет из-за Юли, чтобы успокоить меня, но потом глотая ложку за ложкой волшебного бульона, ко мне приходит озарение. Здесь все намного масштабнее.
— Нас похитили из-за тебя? — уже увереннее произношу я, ощущая как щеки покалывает легкий румянец. По-другому моя злость не может проявиться. Я слишком слаба.
Ильяс молчит, подтверждая мою догадку, а меня начинает накрывать очередная волна паники.
— Теперь моя жизнь в опасности? Я всегда буду дергаться выходя на улицу? Из-за тебя я стану параноиком?
— Бред не неси, — резко бросает. — Все в прошлом. Ни тебе, ни Юле ничего не угрожает.
— Ты уверен? Потому что мне кажется, что так быстро дела не решаются. Если ты снова где-то оступишься меня вновь похитят, но только потом изнасилуют?
— Закрой рот! — рявкает. — Я сказал все в прошлом! Тебя никто не тронет!
Я плотно сжимаю губы, высказывая протест и съезжаю вниз по подушкам. Я сыта. Я изнеможена. Я устала… и это все из-за него.
Если бы я его не встретила в ту ночь, моя жизнь бы не превратилась в боевик с грязным эротическим под текстом. Те чувства, которые я испытываю к нему ни что по сравнению с тем, во что превратилась моя жизнь. Во что превратилась я?
Я хочу секса со взрослым мужчиной, с которым у меня априори нет никакого будущего. Теперь моей жизни угрожает опасность, хоть собирай вещи и уезжай в другой город. Я стала параноиком. Я стала зависимой. Что хорошего Ильяс принёс в мою жизнь?
Ничего. Одни разрушения. Он разрушил меня. Он испортил меня. Сделал зависимой.
Сломал, не прилагая особых усилий… А на что я, собственно, надеялась? Просто плыла по течению, пока меня куда-то не прибьет? Ну вот — «прибило». Довольна?
Скажи спасибо, что осталась жива! — издевается внутренний голос, подливая масла в огонь.
— Я принесу инъекцию для укола, — сухо осведомляет меня Ильяс.
Хорошо. Пусть делает свой чертов укол. А пока он будет нести, я доем этот дурацкий бульон. Я сделаю все, чтобы поскорее набраться сил и уйти отсюда.
Я пала так низко, что даже невозможно встать хотя бы на колени. Но я попробую.
Я попробую разорвать эту ядовитую связь.
Ильяс возвращается через несколько минут. За это время я осилила практически дюжину ложок бульона, и сейчас я лежала к нему спиной. Задрав мужскую футболку в ожидании, когда Ильяс поставит инъекцию.
Я не слышу как он приближается, только чувствую, как прогибается матрас под его весом. Как широкая ладонь ложится на талию и ведя верх по коже, задирает футболку до лопаток.
Впиваюсь зубами во внутреннюю часть щеки. Не шевелюсь. Стараюсь не показывать никаких эмоций. Чувствую металлический вкус во рту и медленно тлею.
Затем его пальцы касаются своего же нижнего белья, которое он мне любезно позаимствовал и, судя по всему сам же надел, и спускают его вниз. Больше положенного.
Холодный след от пропитанной спиртом ватой, и в кожу вонзается острая игла. Я даже не дергаюсь. Привыкла? Или по сравнению с тем, как болит моя душа, это легкий комариный укус?
Я бесшумно выдыхаю, надеясь что Ильяс сейчас уйдёт, и крепко зажмуриваю глаза.
Подо мной снова прогибается матрас. Ильяс ложится сзади меня и, притянув за талию, крепко прижимает к своему горячему телу. Я слышу как гулко бьется его сердце. Его грубые руки накрывают мою грудь, но в этом жесте нет ничего интимного. Он шумно дышит, пытаясь надышаться мной. Убеждает себя, что все позади. Я жива и рядом с ним.
А я роняю на подушку слезы, ведь когда я полностью восстановлюсь — меня здесь не будет. Ценою собственного сердца я должна разорвать эту губительную зависимость.
Глава 38
Ильяс
Лу быстро идет на поправку. Я занимаюсь ею буквально каждую минуту. Стараюсь не пичкать ее химозой, а больше делаю упор на питание. Отпаиваю ее чаем и бульонами. Правда страхуюсь дополнительно и капельницами. Напрочь забываю о сексе, хотя хочу ее до невозможности. Хочется ласкать ее тело не прекращая, но все же даю ей время восстановиться.
Лу же и сама словно остыла ко мне. Ее тело все также трепещет от моих прикосновений, но девушка не тянется ко мне. Решаю, что это из-за стресса. Ей просто пока не хватает сил на страсть. Да еще и Юля. Лу постоянно спрашивает меня о ней. Я наседаю на Геру, но тот заверяет, что все в полном порядке. Но мне по-прежнему нечего ответить Лу на ее расспросы.
Но решать проблему сам я не собираюсь. Пусть и Гера хоть немного пошевелит извилинами. Не буду же я все время за ним подчищать. А Юле этой будет урок: не прыгать в койку к парням ради мести подруге.
Да и я стараюсь никуда не выходить. Не хочу оставлять мою девочку одну. После всех событий хочется запереть ее в клетке и выпускать только ради еды или секса. Не могу потерять ее еще раз!
Четыре дня я безвылазно сижу дома. Связь с внешним миром только через доставку. Даже телефоны все выключил, чтобы никто не просочился к нам. Кажется, я и не закурил ни разу, лишь бы не открывать дверь на балкон и не простудить Лу еще раз.
Только ухаживаю за ней, чуть ли не дважды в день делаю влажную уборку и горбачусь у плиты с новым бульоном.
На четвертый день я все же решаюсь встретиться с Герой. В дом к себе я его не пущу, но у подъезда поговорить можно. Надо уже ему вставить мозги на место с этой Юлей.
— Я отойду на время, — сообщаю Лу, когда та выходит из душа. — С Герой надо поговорить. Тебя же можно оставить ненадолго?
— Да, — она как будто вздыхает с облегчением. — Иди.
— Позвонишь мне с городского, — вставляю шнур в аппарат, — если что-то понадобится. С мобильного пока не звони.
Мало ли, вдруг ее по-прежнему пасут люди Бойцова. А как я уйду, так позвонят с угрозами.
— Хорошо, — послушно отвечает она.
— На балкон не выходи, — раздаю ей указания, пока сам надеваю обувь и куртку, — окна не открывай. Ты еще слишком слаба.
— Хорошо, — снова соглашается она, а меня почему-то бесит ее покорность. Как будто что-то задумала.
Но Гера уже ждет меня внизу, поэтому запираю дверь и выхожу в подъезд.
— Ты решил наши дела? — тут же набрасываюсь на Геру.
Мой друг вальяжно развалился на зимней лавочке у подъезда, будто совсем не чувствует холода.
— Да, — совершенно спокойно отвечает он. — Рид сказал, что девчонка приболела. Он тоже ее лечит. Как ей станет лучше, то отпустит домой.
— А если ей никогда не станет лучше? — злюсь на Геру.
Не то, чтобы меня сильно волновала жизнь этой девчонки — я сейчас кроме Лу вообще ни о ком не думаю, но все же Рид не наш кореш, чтобы вот так верить ему на слово.
— Станет, — уверенно отвечает Гера. — Он сказал еще пару дней.
— Он сказал, — ворчу. — Ну так и живите с ним долго и счастливо. Я смотрю у вас идиллия.
— Ты чего? — удивляется друг, но я больше не хочу с ним говорить. Понимаю, что еще не остыл после этих событий.
Поэтому, не прощаясь, возвращаюсь в подъезд, а затем и свою квартиру. Но только я открываю дверь, как натыкаюсь на полностью одетую и собранную Лу.
— Куда это ты собралась? — моя злость перекидывается на Лу.
— Я ухожу, — решительно отвечает она и бросает запасные ключи на столик.