— Когда следующая гонка?
— Если верить моему источнику, через час.
Путь гонки всегда присылался мне от секретного информатора. Карта гонки была доступна лишь ограниченному кругу лиц, и найти ее можно было в специальной сети, где дружбу можно было завести только с помощью мудрёной сети частных серверов, которые прятали IP-адреса компьютеров. Много мороки, много денег и постоянные изменения делали ее невозможной для отслеживания федералами. В ней могли общаться лишь те, кто участвовал в гонке. Мой недопуск к сети меня не расстраивал. Не тогда, когда у меня на побегушках были лучшие журналисты страны. Губы Колина неодобрительно сжались в плоскую линию.
— Журналист под прикрытием до сих пор рискует своей задницей для тебя?
— Его зовут Хэл Пинкертон, и он даже не знает, что делает это для меня.
А вот что мне было неизвестно, так это то, использует ли он информатора или втерся в доверие к организаторам гонок и тем, кто вертит деньгами ставок. Все равно. Его информация была надежной, и я лично анонимно вознаграждала Хэла за старания, перечисляя деньги за каждый кусочек информации с помощью засекреченного сайта. Мой личный ассистент, Дженна, находила данные на закодированном сервере. Детали, которые никогда не коснутся газеты «Тренчент Таймс».
Слишком много грязных денег вращалось и вкладывалось в эти гонки. Достаточно, чтобы оплатить молчание любому, кто донесет в полицию или газету о месте проведения соревнований.
— Эти байкеры… — брови Колина образовали одну линию над его темными глазами. — Они могут навредить тебе. Очень.
По иронии судьбы, он сам втянул меня в мир байкеров. Он повел меня на первую гонку за кубок Гран При, когда нам было по восемнадцать. Меня так захватили скорость и могущество байкеров, что вскоре после этого я купила себе собственный мотоцикл. Я уставилась на Колина.
— Я осторожна.
Он смотрел на меня, и в моей груди зарождалось что-то неспокойное. Он знал меня лучше, чем кто-либо, и изучил меня, будто почувствовал, как в моем теле шепчет дискомфорт. Он знал секреты, которые я прятала от него? Мои подозрения по поводу наших родителей? Его пронзительный взгляд подталкивал меня избавиться от бремени на сердце. Но это лишь еще больше обременит его.
Я закусила губу.
— Что?
После сражения наших двух упрямых взглядов, он помотал головой и вышел из моей спальни.
Беззвучно выдохнув, я последовала за ним, а потом свернула к гардеробной, где надела лифчик и леггинсы, а поверх — кожаную куртку.
Когда я вернулась в спальню, он уже стоял возле комода, крутя в руках свадебное кольцо, которое я никогда не носила. Свое он тоже не носил. Мы были женаты официально, но не духовно. Ношение колец казалось неправильным, и слава богу, контракт этого не требовал. Колин устремил свой взгляд на внутреннюю часть кольца, а потом просто вернул его в коробочку, которую сунул назад в ящик комода.
Я захлопнула ящик бедром, когда подошла ближе.
— Что происходит, Колин?
Он пожал плечами.
— Просто снова одна из этих ночей. В голове всякая херня.
Я прищурила глаза.
— Например? Сэт? Передача? — я выдохнула. — Мы?
— Передача.
Пол скрипнул под его весом, когда он сделал шаг в сторону от меня, посвящая в подробности того, что пошло не так на сегодняшнем выпуске передачи «С точки зрения Андерсона».
Каждое утро он писал сценарий к шоу, и снимал часовой ролик каждый день в пять часов вечера, который потом транслировался в девять. Он лично выбирал приглашенных гостей, предсказывая то, что они могут сказать в интервью, иногда даже слово в слово. Это усиливало его интуицию, давая ему возможность приводить контраргументы ко всему, что бы ему ни говорили. Но иногда он ошибался, как сегодня с генеральным директором компании «Нешнсайд Энерджи».
Он стоял посередине комнаты в своих боксерах от Деррека Роуза и хмурился. Колин казался таким ранимым и побежденным.
— В общем, все прошло нормально. Мы справились. Но я бы не стал приглашать его повторно.
Колин бредил своими рейтингами, и будет работать до посинения, пока не поставит рекорд. Я сжала его руку, но сразу отпустила. Ему не нужны были теплые слова или утешительные объятья. Он приходил ко мне, вываливал свои проблемы, я слушала, и мы забывали.
И, как всегда после этого, он медленными шагами просто покидал комнату.
— Завтра передача будет посвящена брутальности полиции, — он остановился в дверном проеме, поднимая указательный палец вверх, пытаясь задержать мысль. — Найду скандального полицейского. Да. Вспыльчивого и опьяненного властью, — он почесал подбородок, а потухшие глаза засияли. — И у него должны быть усы.