Его команда прогремела по конференц-залу, отчего у меня подогнулись колени. Таким же тоном он кричал, когда застал своего сына в постели с мужчиной.
Я опустилась назад в кресло, надеясь на чудо из всех чудес — на то, что какой-нибудь из инстинктов подаст искорку надежды в холодном сердце моей матери.
Она застыла в дверях, глядя на меня глазами цвета сапфира, которые были холодным отражением моих собственных. Ее взгляд спустился по легкому шерстяному платью, в которое я была одета, и уголки ее губ дрогнули.
— Если хочешь достичь в чем-нибудь успеха, начни с одежды.
Какого хера? Я пробежалась пальцами по вороту платья на ключицах, провела ладонью по ровной материи цвета индиго и потянула за край на коленях. На мне было скромное платье от Армани, и это классика, мать вашу!
Дверь закрылась за ней со щелчком автоматического замка, запирая меня с мужчиной, который находится в самом конце списка тех, с кем бы я хотела остаться наедине.
Он встал, держа одну руку в кармане элегантных серых брюк, и стал приближаться с безразличием, от которого у меня немели плечи и замерзали уши. Трент скользнул пальцами по спинке стула, когда проходил мимо него, а острый взгляд его глаз орехового цвета был пристально сфокусирован на мне. Нервы были на пределе, и ногти впивались в ладони. Так стыдно было ощущать себя маленькой девочкой, у которой все валится из рук в его присутствии. Как, например, когда я разлила пунш на его белый ковер, или отколола Колину зуб теннисной ракеткой. Или когда вошла, пока Трент вдалбливался своим членом в мою няню.
Когда он подошел ко мне сбоку, легкие распирало под ребрами от паники, хотя я ровно и размеренно дышала.
Он наклонился, словно хищник во время охоты, и развернул мое кресло к себе.
— Как обстоят дела с моим сыном? — Трент костяшками пальцев заскользил по моему колену. Я дернулась, и он схватил меня за бедро под краем юбки, впиваясь пальцами так сильно, что запросто мог оставить синяки. — Он… удовлетворяет тебя?
Мой желудок скрутило в узел от его насмешливого тона. Я схватила его запястье и дернула от себя, но наши силы были неравны. Он был отлично сложен, и очень молодо выглядел в свои шестьдесят пять, с густыми белыми волосами, гладкой кожей, и едва заметными морщинами в уголках его желтоватых глаз. Он, наверное, потратил целое состояние на пластические операции, слуховой аппарат и персональных тренеров.
Я хотела отвернуться от него, потому что от его вида меня тошнило. Но его взгляд внушал такой страх, что я чувствовала себя беспомощной. Он считал, что заставил меня вступить в безвыходный брак с геем, и предполагал, что в этом отчаянии меня можно будет привлечь красивой внешностью.
Горло обжигало, словно кислотой. Я терпела его наглые прикосновения с тех пор, как у меня только начала появляться грудь, и мне нравилось думать, что мне удастся когда-нибудь отвадить его.
Но его настойчивость только увеличивала обороты, и он все чаще начал распускать руки. Походы на работу превратили меня в комок нервов и напряжения, и пробудили во мне страх перед этим офисом. Я еще сильнее дернула его руку, но он всего лишь пробрался пальцами выше по моей ноге. Он хотел борьбы, и я видела это в его блестящих глазах, но отказывалась играть по его правилам. Вот что было смешным: он придумал контракт, который запрещал мне изменять Колину, и сам же пытался заставить меня нарушить его.
Я отпустила его запястье. За годы работы здесь я избегала его, как только могла, но он был частью моей семьи, моим работодателем. Он был мстительным настолько, что, не моргнув глазом, мог причинить мне боль или даже убить, если бы я отказалась делать так, как он хотел.
И все же, у меня были свои пределы. Я бы никогда добровольно не раздвинула ноги перед этим мужчиной. Мой желудок сводило каждый раз, когда он приближался ко мне, как раз от того, что я не желала терпеть его рядом. Тысячи раз я угрожала ему тем, что подам на него в суд за домогательство, если он тронет меня хоть пальцем.
Но как долго это удержит его от меня? Остановит ли его что-нибудь? Мои родители уж точно нет.
Трент Андресон и «Тренчент Медиа» — вот чему они были и будут преданы. Они заключили брак между своими сыном и дочерью, будто принадлежали к эпохе феодализма, а это гарантирует им покровительство и защиту короля.
Как только его палец коснулся кожи между моими стиснутыми коленями, перед глазами всплыла картинка кастрации, отчего мне захотелось выпрямить спину и вздернуть подбородок.
— Если ты хочешь, чтобы Колин внес правки в сегодняшний эпизод, можешь сам ему об этом сказать.
— Это я приберегу для тебя, — второй палец присоединился к первому, и я почувствовала капельку пота между грудей.