Только для Джоффри питие кока-колы могло представлять трудность. Он наклонил стакан еще до того, как поднес его ко рту, впрочем, реакция парня оказалась достаточно хорошей, чтобы не залить костюм.
По всему видно было, что сегодня суббота: посетители паба принарядились и потребляли горячительное куда активнее. Владелец заведения приглушил свет, а ручку громкости музыкального автомата, наоборот, вывернул до предела. У всех посетителей была своя компания.
Джоффри подумал о Джанетт, своей возлюбленной. Так сказать – бывшей. Между ними не было разговора о том, что все кончено, но вопрос заключался в том, принадлежала ли она вообще Джоффри прежде. При мысли о Джанетт его всегда охватывала жалость к себе. Джоффри представил, что она сидит сейчас на стуле рядом с ним. Трудно представить, о чем они могли бы разговаривать, и все же Джоффри знал, что, если бы она была здесь, их диалог начался бы спонтанно, как всегда. Вероятно, Джанетт посмеялась бы над тем, как он расплескал свой напиток. Эта ее постоянная готовность потешаться над ним, кстати, указывала на то, что на самом деле он ей безразличен.
Он заказал еще одну кока-колу; это было лучше, чем идти в другой паб и вновь огорчаться от того, что он совсем один.
Джоффри понаблюдал за тем, как женщина средних лет встала и принялась танцевать. В баре не было танцплощадки, и ей пришлось отрабатывать свои танцевальные па в пространстве между музыкальным автоматом и столами. На мгновение она вернулась к мужчине, которого оставила сидеть за столом, взяла его за руку и потянула за собой. Женщина танцевала, прижавшись к нему, управляя его движениями. Он делал галантные попытки прочувствовать танец, вынужденный слишком сильно сосредоточиться на том, чтобы сохранять на лице ухмылку и вместе с тем не сбиться с ритма. Эту неловкость партнер был готов терпеть, как плату за то, чтобы находиться рядом с этой женщиной.
Джоффри был законченным романтиком. Джанетт пребывала в его мыслях постоянно. И он на многое готов был ради нее, даже на унижение. Но это не была любовь – если брать во внимание самые общие представления об этом переоцененном людьми чувстве. Если бы Джоффри только мог это понять, он бы посмеялся над идиотизмом собственного поведения и, вероятно, повел бы себя более здраво.
Размышляя о времени, проведенном с Джанетт, он всегда приходил к такому заключению.
Теперь Джоффри решил покинуть паб и направиться в ночной клуб, о котором ему говорила Мелани, жена его друга. Впрочем, он не сомневался, что его тоска там не рассеется. Пожалуй, он закажет свежевыжатый апельсиновый сок со льдом. Нет, лучше свежий ананас со льдом – гулять так гулять. И он сделал попытку покинуть паб, трижды толкая наружу дверь, открывающуюся вовнутрь.
Когда голубая неоновая вывеска «Бартокса» стала хорошо различима в темноте, Наташе вновь захотелось развернуться и убежать. Анна намеренно начала болтать о предстоящей им фантастической ночи.
– Я рада, что «Аполлон» наконец закроют. Я полагаю, что сегодняшний вечер был столь великолепен потому, что мы заранее знали – он будет другим, не таким, как прежде.
Наташа слушала и бросала соответствующие реплики, она даже оказалась способна засмеяться. Но все это время она готовилась к разочарованию. Она придавала непомерно огромное значение сегодняшнему вечеру, слишком большие надежды связывая с «Бартоксом».
И вот он совсем рядом, надо лишь перейти дорогу. Пока девушки стояли у светофора, вокруг собрались люди, некоторые из которых также направлялись в «Бартокс» – девушки с перекрещенными на груди руками, чтобы защититься от внезапного порыва холодного ветра, юноши руки в брюки и с улыбочками на лицах.
«Ягуар» остановился, чтобы дать им дорогу.
Чем старше становился Джоффри (хотя он не достиг еще тридцати), тем более он осознавал, что в женщине его привлекает прежде всего общность взглядов. Ему хотелось, чтобы с ней можно было поговорить и чтобы в манерах ее сквозили горький опыт, убежденность в коварстве этого мира мужчин.