Затем Сэм повторил часть материала, с которым я ознакомился в предсмертном письме Уолкера. Речь шла о Третьем пути, о вере в необходимость альтернативного варианта, отличного от Небес и Ада, и, наконец, о желании воплотить свои мечты в реальность.
— Они не были готовы к действиям. Та встреча состоялась годы назад. В то время я уже решил уйти из «Арфы».
Он повернулся ко мне.
— Мне надоела ложь наших боссов — их разговоры о том, что мы были единственным бастионом против вторжения Ада на землю. Но операции «Арфы» ничем не отличались от насилия демонов. Мы совершали ужасные преступления.
— Не извиняйся, — сказал я. — Мне тоже приходилось слушать эту пропаганду.
Тем не менее я не одобрял затею «волхвов». Мне не нравились хаос и закулисные секреты. Кроме того, я не хотел, чтобы такие могущественные архангелы, как Караэль и его друзья, сердились на меня.
— Покинув «Арфу», я взял отпуск, — продолжил Сэм. — Какое-то время просто бездельничал. Я поселился в Сан-Джудас и начал думать о том, что делать дальше. Завел нескольких смертных друзей. Одним из них оказался преподобный Хабари.
Судя по взволнованному голосу Сэма, эта исповедь была важна для него.
— Жаль, что ты не знал его, Бобби. Таких хороших людей очень мало. Они большая редкость в нашем мире. Хабари не причислял себя к общественным активистам, но он кормил бездомных и позволял им жить в своем доме, пока устраивал их в социальных учреждениях. Он ходил на марши протестов, материально поддерживал баскетбольную лигу в Сьерра-парке, навещал заключенных и безнадежно больных. Он читал им книги. Затем его свалил рак, и он умер. А мне не давала покоя мысль: «И это конец жизни хорошего человека? Такая болезненная и несправедливая смерть?»
— О чем вы говорите? — сердито прервал его Клэренс. — Ваш друг умер. Если он действительно был настолько добр и хорош, то попал на Небеса!
Сэм грозно повысил голос:
— Для чего? Чтобы стать еще одной счастливой душой? Наши хозяева стараются не давать нам конкретных знаний. Я встречаю вокруг себя либо простых земных ангелов со стертыми воспоминаниями, либо боссов на Небесах. А что случилось с Мозесом Хабари? Его тоже сделали ангелом, удалив ему память о прошлой жизни? Или он превратился в одного из жалких лунатиков, которые танцуют на Полях блаженных — искалеченные люди с едва заметными остатками личности, больше похожие на пациентов психиатрической лечебницы, которых накачали таблетками искусственного счастья?
— Что за ересь!
Клэренс возбужденно размахивал игольчатым пистолетом, но по-прежнему держал его нацеленным на Сэма.
— Мы ангелы! Мы работаем для Бога!
— В отличие от тебя, малыш, я не уверен в этом. Помнишь вопросы, которые ты задавал мне: «Почему так, почему сяк?..» В свое время они мучили и меня. Фактически я сомневаюсь, что мы работаем на Всевышнего.
— Достаточно! — крикнул Клэренс. — Я не желаю слушать ваши богохульные речи! Извините, Сэм. Вы хороший человек. Но вы не можете быть ангелом. И больше им не будете. Вас отзывают на Небеса. Возможно, вам окажут помощь…
Я должен был дистанцироваться от Сэма — хотя бы для того, чтобы не дать стажеру выстрелить в нас обоих. Подойдя к парню, я попросил его:
— Подожди минуту. Не стреляй пока. Я должен узнать, что случилось с пропавшими душами. Вы научились забирать их, Сэм? Вы создали какое-то убежище?
— Это была самая трудная часть проекта, — ответил мой приятель. — Если бы мы попытались спрятать души на земле, их быстро бы нашли. Тартарское соглашение создало ситуацию, при которой лишь несколько верховных архангелов и демонов могли договориться о создании новой территории вне земных границ — пусть даже небольшой по меркам Ада и Небес. Лидеры Третьего пути выискивали подобных мне рекрутов. Нас снабжали другими телами и поддельными личностями. Я мог воспользоваться любым именем, но мне захотелось отдать дань преподобному Хабари — хотя бы таким образом.
Он сделал небольшую паузу.
— Не так давно наши лидеры узнали, что Великий Герцог Элигор готов заключить с ними сделку — по собственным причинам, о которых я не знаю. После проведенных переговоров он вошел в тайный сговор с представителями Третьего пути.
Пока Сэм говорил, я приблизился к Клэренсу на пару шагов и вытащил из-за пояса пистолет с пустой обоймой.
— В результате этой сделки мы создали территорию для избранных душ, — закончил Сэм. — Она существует. Наш замысел осуществился!
Подводя итог его очаровательному откровению, я ударил рукояткой пистолета по затылку Клэренса. Парень даже не пикнул. Он упал на пол, как мешок яблок. Я не собирался убивать стажера, хотя если бы он умер, наши боссы тут же воскресили бы его и отправили на землю. Мне просто не хотелось стоять здесь и наблюдать, как команда зачистки потащит Сэма в небесные узилища. К тому же я должен был услышать остальную часть истории. Взяв из руки Клэренса игольчатый пистолет, я повернулся к старому приятелю.
— Ладно, Сэмми. Теперь тут остались только мы. Убеди меня.
— Убедить тебя в чем? Что у нас все получилось? Это не трудно. Иди за мной.
Я проверил пульс Клэренса и повернул его на бок, чтобы он не задохнулся при возможном приступе рвоты. Такая смерть не очень хороша, даже если вы потом очнетесь в другом теле.
— Ты, случайно, не прибил его? — спросил Сэм, когда мы зашагали мимо открытых купален.
— Он будет в отключке какое-то время. Примерно через полчаса придет в себя.
— Прекрасно. Мне нравится этот парнишка. Хотя я ошибался, считая его слишком наивным для работы тайного агента.
— Твой стажер облапошил тебя, — отозвался я. — Темюэль развел меня почти тем же способом. Как думаешь, это он заслал к нам Клэренса?
— Возможно. Или когда Мул просил тебя присматривать за парнем, он еще не знал, что наш малыш работает на какого-то высокопоставленного чиновника. Небеса — это часовой механизм. Шестеренки внутри шестеренок.
— И там, на Небесах, имеется один вороватый мерзавец.
Мы в молчании прошли по Променаду, направляясь к «Веселой стране» и ее разрушенным аттракционам. Наверное, Сэм представлял нас двумя душами, спешившими к свободной новой территории. Мне же казалось, что мы плыли через доброе старое Лимбо — вне времени и пространства. Вряд ли мы когда-нибудь еще пройдем бок о бок по этому пути. И никаких обедов в «Бунте боксеров». Неужели так оно и будет? Я не знал, что делать дальше. Мне не хотелось думать о будущем.
Луна все еще висела в небе, освещая серебристым светом ржавые останки колец огромной «Суперзмеи». Повсюду виднелись рухнувшие палатки небольших аттракционов. Теперь, когда никто не пытался откусить мою голову, я мог оценить дикость этого места. Заметьте, я не говорю о «дикой красоте». Береговой парк мог называться как угодно, но только не красивым. Здесь, на северном конце острова, запахи не были такими гнетущими. Морские бризы очищали воздух, а бродягам, судя по чистоте асфальта, не хотелось тащиться в такую даль, чтобы откладывать свои «личинки». В любом случае это вносило приятные изменения.
Мы прошли мимо облупившегося фасада цирковой арены. Когда-то на нем изображалась голова клоуна. Теперь от нее остались только пятна глаз и широкий оскал зубов, лишенных губ.
— Так ты не знал, что я выдавал себя за Хабари? — спросил Сэм. — Тогда откуда тебе стало известно о могиле на кладбище?
— Эту информацию я получил от Жировика. Он выяснил, что Хабари умер и его похоронили на том кладбище, где ты любил приводить свободное время. Это показалось мне слишком большим совпадением. Тем более что я поймал тебя на лжи.
— На какой именно? Я часто лгал тебе.
Его слова опечалили меня сильнее, чем я мог бы ожидать.
— Прошлым вечером ты навестил меня в «Рэлстоне» и сказал, что номер моей комнаты тебе сообщила Алиса.
— Да, я звонил ей. Ты зря считаешь меня таким глупым.
— Но она дала тебе неправильный номер. Позже я перезвонил Алисе. Она тревожилась, что ты не сможешь отыскать меня. Однако ты расспрашивал ее лишь для видимости — для подстраховки. Я сразу понял это. Кифа или кто-то другой уже снабдил тебя необходимыми сведениями, верно?