— Мне нужно, чтобы ты подписала это письмо-соглашение для их программы pro bono, чтобы я могла приступить к работе.
Она взяла у меня бумагу и подняла бровь.
— Есть ли другой адвокат, который мог бы помочь тебе с этим? Я имею в виду, что доверяю тебе работу, но… Узнай, как далеко можешь зайти.
— Я знаю, — сказала я. — Я это выясню.
Она подписала его и наклонилась вперед.
— Приемная мама или приемный папа спрашивали обо мне в последнее время?
— Постоянно, — ответила я. — Они даже ездят в Нью-Йорк по выходным и обедают со мной.
— И ты подарила им билеты в первый ряд на премьеру твоего спектакля на Бродвее?
— Конечно. Они были первыми в зале, кто аплодировал мне стоя.
Она фыркнула.
— Ты действительно потрясающая актриса, Элизабет.
— Спасибо.
Она улыбнулась.
— Что тебя беспокоит?
— Я не подхожу на роль адвоката, — сказала я. — Я уже давно перестала притворяться. Притворство может завести меня так далеко.
— Ты самый умный человек в каждой комнате, в которую заходишь, — она сузила на меня глаза. — И всегда была.
— Не прикасаться! — прокричал худой охранник с другого конца комнаты, и Элли отстранилась от меня.
— Послушай, — вздохнула она, — любой человек, который может быть принят на работу в «Гамильтон и партнеры», просто отличный адвокат. Честно говоря, я бы, наверное, не прошла дальше этапа подачи заявления, судя по тому, что я слышала.
— Это трудно, Элли, — слезы навернулись мне на глаза. — Так трудно, и мне кажется, что бумажная работа и письмо — это самое легкое. А все остальное?? Бегать по городу, как будто я детектив или эксперт на месте преступления. Рано или поздно они узнают правду обо мне и о тебе.
— Элизабет…
— Так и есть, — я сохраняла низкий голос. — Мистер Картер прав… Заучивание и сдача тестов в школе — это одно, но как только я попытаюсь применить на практике закон? Я не могу написать заключительную речь или составить краткое резюме, чтобы спасти свою жизнь.
— Глубокий вдох, — она сжала мою руку. — Ты можешь делать это еще несколько месяцев. Лучше годы, но хотя бы еще несколько месяцев.
— Ты так говоришь, будто думаешь, что я достаточно умна, чтобы вытащить тебя отсюда.
— Я знаю, что это так, — она улыбнулась. — Ты адвокат. Настоящий адвокат.
— Я мошенница, которая продолжила в Гарварде то, на чем ты остановилась.
— И ты проделала чертовски хорошую работу, — укорила она меня. — А теперь покажи мне, где у тебя проблемы. У нас остался всего час на этот визит.
УПРЕЧНОСТЬ ПОВЕДЕНИЯ
ЗАЩИТА ПО ИСКУ, КОТОРАЯ ГЛАСИТ, ЧТО СТОРОНА, ТРЕБУЮЩАЯ РЕШЕНИЯ, НЕ МОЖЕТ ВОСПОЛЬЗОВАТЬСЯ ПОМОЩЬЮ СУДА, ЕСЛИ ОНА СОВЕРШИЛА НЕЭТИЧНЫЙ ПОСТУПОК ПО ОТНОШЕНИЮ К ПРЕДМЕТУ ИСКА
Дэмиен
В пятницу утром я ворвался в кабинет Эндрю и запер дверь.
— У нас проблема.
— Хорошо, — он пожал плечами. — Сколько нам придется заплатить, чтобы избавиться от нее?
— Мисс Таннер никогда не сдавала экзамен на адвоката, — сказал я. — Она вела дела вместе со мной и практиковалась в открытом суде, и все это без сдачи экзамена.
— Прости, я не совсем понял, — он откинулся в кресле. — Можешь повторить без частей о злоупотреблении служебным положением и мошенничестве в этом предложении?
— Она так и не сдала экзамен на адвоката, Эндрю, — повторил я. — Ты слышал меня громко и четко.
— Она когда-нибудь училась в Гарварде?
— Технически да, технически нет.
— Так она существовала на самом деле или все это время была призраком?
Хороший вопрос.
— Я придумаю, как это исправить, — сказал я. — Я просто хотел, чтобы ты знал.
Я ждал от него очередной порции сарказма, но он смотрел прямо перед собой.
— Говори, что у тебя на уме, Эндрю.
— Мне нужна свежая чашка кофе.
— Другое, что у тебя на уме.
— Как так получилось, что ты исследовал всех, кто здесь работает, — всех, вплоть до женщины, которая моет наши окна на полставки, — и не заметил этого?
Я вздохнул.
— Я не знаю.
— Ты всегда сам проверяешь всех, кто входит в эти двери, и каким-то образом женщина, которую ты умолял меня не нанимать, прошла мимо тебя?
Я ничего не ответил.
— Именно так, — он сузил глаза. — Мы слишком много работали, чтобы потерять фирму из-за этого, и я хочу, чтобы ты знал: если бы ты не был влюблен в нее, я бы предъявил ей три обвинения в тяжких преступлениях и три — небольшой тяжести, и настоял на том, чтобы она провела не менее двадцати восьми месяцев в федеральной тюрьме. Но поскольку я чувствую себя щедрым и она познакомила меня с моим новым любимым вкусом кофе, я решил применить другой подход, — он сделал паузу. — Это та часть, когда ты спрашиваешь меня, о чем я говорю.