— Она уже услышит, — тихо смеётся Софи, стоя в дверном проёме.
Я сажусь, даже не пытаясь бороться с глупой усмешкой на лице.
— Она сводит меня с ума.
— Да, она хороша в этом, — её улыбка пропадает, и она протягивает руку. — Давай, Мила. Позволь папе собрать свои вещи.
Мила надувается.
— Ма-а-а-ама!
— Мила, — строго говорит Софи. — Пойдём, пожалуйста.
— Она может остаться, — предлагаю я, — если отпустит меня! — хватаю её, щекоча бока, и она визжит.
— Коннер, — ворчит Софи, глядя на меня.
Я отпускаю Милу и встаю.
— Ладно, ладно. Мила, иди к маме. Я спущусь через минуту.
Мила фыркает, и я ставлю её на пол. Она топает к Софи, и та поднимает её на руки, шепча:
— Я думаю, что дедушка спрятал немного печенья для тебя.
Мила дрожит в восторге, визжа, и я наблюдаю за ними, пока они не скрываются внизу лестницы. Мой живот болит от смеха, и я понимаю, насколько права Софи.
Мила действительно очень отвлекает. На несколько минут я забыл обо всех этих машинах, что стоят на улице, и просто был папой. Её папой.
Но для меня это не выход, ведь моё отцовство является поводом для реакции СМИ. Но я знаю, что не смогу отрицать отцовство, воспользовавшись этой щекотливой ситуацией.
Вы не осознаёте, как дети могут повлиять на вас. Несколько дней назад я и не подозревал, какой огромный отпечаток она оставит на мне. Не знал, что за такой короткий промежуток времени полюблю её так сильно. Что буду так сильно в ней нуждаться.
Мой телефон вибрирует, и я хватаю его с тумбочки.
«Двигай своей ленивой задницей!»
Софи. Я усмехаюсь и пишу в ответ:
«Заставь меня».
Её ответ приходит сразу:
«Ты будешь спать в моём доме несколько дней. Не искушай меня. Шевелись».
Я бросаю телефон на кровать, встаю и хватаю сумку из шкафа. Её план имеет смысл — спрятаться в месте, о котором они не знают.
Остаётся только надеяться, что никто в этом городе не сложит два и два.
Глава 11
Софи
— Что это? — спрашиваю я, когда Аякс, один из охранников Коннера, проносит огромную коробку через дом на задний двор. — Коннер! Что это?
Следом за ним с двумя мешками песка проходит другой парень.
Мои глаза расширяются, и я поворачиваюсь к нему.
— Ты купил ей песочницу?
Он пожимает плечами.
— Я обещал ей день на пляже. Должен сделать это хотя бы так.
— Ты сумасшедший? Песочница?
— Ты спросишь трижды, чтобы убедиться, что это действительно, действительно песочница?
— Замолчи. Не могу поверить, что ты купил ей песочницу.
— Да, да, я понял. А теперь помолчи и позволь мне собрать её, пока Мила не проснулась, — он тянет мой локон и проходит мимо меня. Его охранники подходят к нему и дают пять, а я молча пялюсь на них.
«Когда он нашёл время, чтобы заказать чёртову песочницу?»
Я выбегаю во двор.
— Ты собираешь её?
Он машет молотком над головой.
— Сейчас я просто разнорабочий.
— Коннер, установка детского барьера не ракетостроение. Мне жаль, но я сделала это в своей квартире. И если ты размахнёшься сильнее, то ударишь себя! Коннер! — я взвизгиваю, когда он слишком сильно размахивается.
Он, рассмеявшись, ставит коробку и открывает её ножом.
— Спокойнее, принцесса. Обещаю не поранить себя.
— Ох, это успокаивает. Я вижу сказочное начало.
Серьёзно, несколько дней в этом доме наедине с Милой и Коннером? О чём я только думала?
О, верно. Я не думала.
Мы не чёртова счастливая семья, и в конце это только ранит Милу. Что он будет делать, когда вернётся домой? Чёрт, что она будет делать, когда он вернётся в тур на два месяца?
Нет. Я не собираюсь даже думать об этом.
— Ты сошёл с ума, — снова бормочу я, сидя на качелях со скрещёнными ногами.
— Похоже, Мила получила свой характер от тебя, а безрассудство от меня. Великолепная комбинация.
— Кого ты пытаешься обдурить, мистер рок-звезда? Это адская смесь!
Он усмехается мне.
— Чёрт, это забавно.
— О да, я забыла о твоих рогах, торчащих на макушке.
— У меня торчит только одна вещь.
— Мне это известно, благодаря двухлетке наверху.
— Тыканье — самая весёлая часть.
— Разве ты не должен быть зол на меня?
Почему я спрашиваю его об этом? Ах да, потому что было бы лучше, если бы он злился на нас всех, стало бы… комфортнее. Комфорт напоминает о прошлом и заставляет меня слишком сильно хотеть его.
— Я зол. Просто я очень-очень хороший актёр. Мои таланты пропадают за микрофоном, честно говоря. Меня должны заметить в Голливуде.
Я закатываю глаза.
— Может тебе стоит поехать в Голливуд и показать там свой сладкий член?
Так и не ударив молотком, он замирает и удивлённо вскидывает бровь.
— Ты считаешь мой член сладким, принцесса?
— Это называется сарказм, Кон, — я пытаюсь побороть желание закатать глаза, потому что я делала это так часто, что, чёрт возьми, у меня уже голова болит.
— Ладно, попридержи свой сарказм, а я придержу свой член.
— А планировал отдать?
— Этого сладкого малыша? Ни за что.
— Можешь закончить со сладким? — я тру виски пальцами. — плачущий, да. Очень плачущий член. Вкусный? Нет. Только не это.
— Но я...
— Клянусь, если ты ещё раз скажешь это слово, я ударю тебя по голове!
Его глаза блестят, и он усмехается.
— Сладкий, — шепчет он.
Наклонившись, я стукаю его по затылку. Он роняет молоток и дёргает меня за голени, из-за чего я падаю на него.
— Коннер! — смеюсь я. — Отойди от меня!
— Признай, — выдыхает он сквозь наш смех, — и я отпущу тебя.
— Никогда, это чертовски ужасное слово.
Он перекатывает меня на спину и, нависнув надо мной, прижимает мои руки к полу. Я, задыхаясь, смеюсь, и посмотрев на него, качаю головой.
Он смотрит на меня и пытается схватить за задницу, но терпит неудачу. Затем просовывает колено между моими ногами и сжимает мои руки над головой, его лицо застывает в нескольких сантиметрах от моего. Его дыхание обдаёт мой лоб теплом. Волосы падают ему на лицо, заслоняя нас от солнца. Он немного сдвигается, и моё дыхание ускоряется.
Я сглатываю, моя грудь поднимается и опускается. Во рту пересохло от ожидания неизвестно чего, но чего-нибудь, чего угодно.
Коннер исследует взглядом каждый миллиметр моего тела, и когда его глаза встречаются с моими, он хрипло шепчет:
— Я должен закончить песочницу, — низкий звук проходит сквозь меня.
— Да. Да, это хорошая идея, — отвечаю я и делаю глубокий вдох, когда он отпускает меня. — А я приберусь.
Он отворачивается от меня и кивает. Я ненадолго закрываю глаза, направляясь к двери.
Это никогда не сработает. Если он будет постоянно находиться здесь, это не сработает. Он слишком соблазнительный, заманчивый и слишком Коннер, чтобы у меня был шанс устоять.
В итоге я либо убью его, либо трахну.
В зависимости от настроения, меня устраивают оба варианта.
Учитывая ускоренное сердцебиение, вспотевшие ладони и ноющую боль, пульсирующую сейчас между ног, определённо последний. Если бы нас в прошлом не связывало так много, я бы, наверное, трахалась с ним прямо сейчас.
Потому что чувство, вызываемое его близостью, подавляет.
Я качаю головой, прогоняя эти мысли, и наклоняюсь, чтобы подобрать разбросанные игрушки Милы. Это не сработает, если мы не установим границы. Он здесь ради Милы, чтобы защитить её и проводить с ней так много времени, сколько возможно. В любом случае он здесь не ради меня.
Я не нуждаюсь в защите. Если один из этих болванов с фотоаппаратом на шее подойдёт ко мне, то я к чёрту задушу его. А вот Миле нужна. Она слишком мала и уязвима.