— Это о тебе, не так ли? — говорит Лейла сквозь крик. — Как всегда о тебе?
Я снова киваю.
— Всегда.
— Как, чёрт возьми, ты сможешь отпустить его одного на следующей неделе?
Я прижимаюсь к ней, опуская голову на её плечо. Глаза Коннера не отрываются от меня. Полностью сосредоточенные, обжигающие, они обнажают его душу.
— Я не смогу.
Глава 28
Коннер
После выступлений всегда появляется восторг. Он окутывает тебя на первом же шаге за кулисы, разливая по венам адреналин, а толпа всё кричит, — в такие моменты кажется, что тебя ничто не может успокоить.
Особенно сейчас, когда на моих руках сидит Мила и крепко обнимает меня.
— Папа, хороша песня.
— Ты думаешь?
— Да.
Я киваю.
— Хочешь слушать её перед сном?
— О да!
Волнение в её голосе вызывает у меня улыбку. Я кружу её и сажаю себе на плечи. Она хихикает и так крепко хватается за мои волосы, что я вздрагиваю.
— Ты видел Софи? — спрашиваю Кая.
Он качает головой.
— Она ушла, — говорит Аякс, появившись из ниоткуда, — и просила узнать, можешь ли ты отвезти Милу домой.
— Она прямо-таки дождалась моего ответа, — бормочу я. — У меня нет детского кресла.
— У меня в машине есть, — заверяет он. — Сестра и племянник частенько используют меня в качестве личного таксиста, когда я не занят здесь. Я отвезу вас домой.
— Правда? Спасибо, мужик, — я поворачиваюсь к братьям. — Слушайте, мне нужно отвезти Милу домой спать. Вы сможете разобраться тут?
Кай кивает.
— Да, иди.
— Спасибо, — я отношу Милу к машине Аякса.
Как и было обещано, сзади есть детское кресло. Я пристёгиваю Милу, закрываю дверь и сажусь вперёд. Аякс молча заводит двигатель и увозит нас от сумасшествия на пляже. Я откидываюсь на мягкое кожаное сиденье и медленно выдыхаю.
— Вы ещё не со всем разобрались?
— О, мы разобрались. Это последствия.
Он смеётся.
— Верно. Именно так всегда и бывает. Они никогда не знают, чего хотят.
— Думаю, она точно знает, чего хочет. Просто она слишком упряма, чтобы принять это.
И разве это не чёртова правда?!
— Похоже на правду, судя по тому, что я видел, — он опять смеётся. — Немногие девушки решатся сесть за руль, чтобы доказать свою правоту, после того как оказались в центре внимания.
— Да, но иногда — к счастью — её упрямство перевешивает её страхи.
— Страхи? Серьёзно? И ты говоришь это о девушке, которая угрожала разбить камеру парню, говоря, цитирую: «если не отойдёшь от моего лица в течение десяти секунд»?
— О да. Софи бесстрашная, но она также и самая пугливая личность, которую я знаю.
— У неё есть кого защищать. Ей позволено бояться.
Но Аякс не знает того, что не все её страхи появились из-за Милы.
Аякс сворачивает на подъездную дорожку. Я благодарю его за поездку и отстёгиваю дочь.
Открывается передняя дверь, и за ней показывается Софи, одетая в хлопковые шорты и обтягивающую майку, на которой написано «БЕГИ СЕЙЧАС, ПЕЙ ПОЗЖЕ».
— Спасибо, что привез её, — тихо говорит Софи, потянувшись к Миле.
— Я в порядке. Ребята собираются, — стою на месте, пока она не отходит в сторону. — Лейла вернулась домой?
Софи кивает.
— Я высадила её по пути.
— Хорошо, — я поворачиваюсь к Миле. — Готова отправиться в кровать, малышка?
Она зевает в ответ.
— Я принесу ей молоко, — Софи проскальзывает мимо меня и исчезает на кухне.
Я беру подгузник из сумки в коридоре и отношу Милу наверх. Она зевает в третий раз. Должно быть, поход на концерт действительно вымотал её.
Ставлю её в центре комнаты.
— Руки вверх!
Мила поднимает их, и я снимаю платье через голову, оставляя её в памперсе, носочках и обуви. Она садится по моей просьбе, и я снимаю носки и обувь, а затем меняю подгузник.
Она берёт Кролю и зевает в ладошку. Чёрт.
— Она может спать и так, — тихо говорит Софи у двери, — сегодня очень жарко.
И она говорит это мне. Я простоял под огнями рампы почти два часа.
— Ла-адно, — я опускаю Милу в кроватку.
Она ложится, берёт у Софи молоко и прикладывает бутылочку к груди. Софи аккуратно накрывает её тонким одеялом и поворачивается, чтобы включить iPod.
Я успеваю сделать это раньше, и по комнате разносятся вступительные ноты нашей песни. Софи поднимает взгляд на меня и резко вдыхает. Она замолкает, а потом, обогнув меня, бежит вниз.
— Спокойной ночи, малышка, — шепчу я Миле.
Я тихо закрываю дверь и спускаюсь за Софи. Захожу в гостиную, ожидая застать её здесь, но ошибаюсь. Ванная тоже пуста, как и кухня, и столовая.
Ноги ведут меня на улицу. Она стоит посреди двора и смотрит вверх, запустив руки в волосы.
— У неё длинные светлые волосы и голубые глаза, но когда я говорю, что она красива, она так удивлена, — пою я, направляясь к ней. — У неё райская улыбка и адский характер, и она думает, что загадочна для меня, но я хорошо её знаю.
Она поворачивается, улыбка появляется в уголках губ, и я кладу руки ей на бёдра.
— И я просто не могу сопротивляться этим красивым розовым губам, и, чёрт возьми, мне нравится, когда она качает этими потрясающими бёдрами, — я качаю её бёдра из стороны в сторону, и она мягко смеётся. — Она украла моё сердце, как ночной воришка, но я не возражаю, ведь она делает ярче тёмные дни.
— Ты сумасшедший, — шепчет она.
— Только для тебя, — я продолжаю двигать её бёдра, и она кладёт руки на мои, качая головой.
Я провожу руками по её животу и бёдрам.
— Почему ты сбежала?
— Я хотела быть единственным человеком, любящим тебя после этого.
— Они не любят меня. Они любят мой голос.
— Ага, это объясняет трусики, оказавшиеся на микрофонной стойке.
— Н-да, и такое случается. Тейт забирает себе те, на которых есть номера телефонов. Очевидно, что он никогда не позвонит им, потому что не знает адресата, но всё-таки. Они надеются.
Она качает головой.
— Это совершенно другая жизнь, не так ли? То, что происходит с вами, когда вы вдали от Шелтон Бей. Не думаю, что до сегодняшнего дня понимала это в полной мере. Какая-то цыпочка, стоявшая рядом с нами, приехала из Техаса, потому что пропустила ваши концерты там.
— Они безумные, но в хорошем смысле.
— Безумно чокнутые. Безумное навязчивые. Безумно упорные.
— Твоя безумная красота мне нравится больше, — уверяю её. — Твоё безумие было создано только для меня. Как и ты. И твоя задница. Это было сделано только для меня.
Она легонько шлёпает меня по руке.
— Как ты с этим справляешься?
— Это наша жизнь. Так она выглядит. Но это только малая её часть, правда. Когда мы на гастролях, такое происходит дважды, возможно, трижды в неделю, и практически никогда, если мы не в туре. Нас останавливают ради автографов и фотографий, куда бы мы ни пошли, но обычно всё не так безумно, — я кладу подбородок ей на плечо. — Так не всегда.
Софи опирается на меня.
— Каково это, находиться в туре?
— Это... по-другому, — я тяну её назад к скамье-качелям и сажусь. Раздвигаю ноги, и она садится между ними, спиной ко мне, её руки поверх моих. — Загружено. В дни выступлений мы должны проводить весь день на месте: настраивать инструменты, узнавать место, проверять звук и прочее. Но в то же время это удивительно, потому что у нас есть возможность увидеть невероятные города. Мы проводим по несколько дней в каждом, оставляя день после концерта, чтобы просто гулять.
— Какой твой любимый?
— Город? — уточняю я.
Она кивает.
— Нью-Йорк. Легко. Я имею в виду, это... чёрт возьми. Это нечто другое. Так отличается от этого. Тебе понравится.
— Готова поспорить, — шепчет она.
— К чему все эти вопросы? Думаешь над тем, что я сказал вчера?
Софи делает глубокий вдох и пожимает плечом.
— Я хочу, понимаешь? Но потом я думаю о Миле и о том, сможет ли она справиться со всем этим путешествием. Для неё будет очень утомительно постоянно находиться в дороге. С другой стороны, она ненавидит быть вдали от тебя. Если она просыпается, а тебя нет рядом, она начинает смотреть в окно.