Чистый, считай что белый, песок приятно ласкал ноги. Это прекрасно ощущалось даже сквозь толстую обшивку ботинок. Слабый морской бриз и приятный шелест листвы на высоких деревьях. Всё казалось таким мирным, что невозможно подумать о подвохе.
— Хорошо, — произнёс один из матросов, что служил мистеру Гофману советником, — мы на острове, что теперь?
— Ждём, — многообещающе произнёс он. — Если всё так, как я думаю, то нас…
В зарослях послышался шорох, шаги и голоса.
Матросы собрались плотнее в кучку и встали за спиной проводника.
— А вот и они, — заключил Гофман.
За его спиной спрятались и дети, когда увидели тёмные лица людей и острое, с виду, оружие в их руках.
— Дикари, — подметил проводник.
Хозяева острова обступили гостей, и один из них приказал идти следом. Никто из пришельцев не понял смысла сказанных слов, так что просто последовали за мистером Гофманом, который проложил им путь в это сказочное место.
Идти за дикарями пришлось недолго. Они вывели гостей к деревне и снова, обступив их, стали чего-то ждать.
— Ну давай, — приказывал Гофман, нервно осматривая каждый закоулок.
Отец чувствовал, как к нему позади притулились дети, и был вынужден ещё и их защищать, оказывать поддержку, чтобы те не так сильно боялись.
Его ожидания окупились. Из одного бунгала вышел старый знакомый, которого он уже не ожидал увидеть живым.
— Жизнь среди этого сброда пошла тебе на пользу, — горделиво заявил Гофман.
Перед ним, слегка загорелый, стоял тот самый охранник, который опекал группу выживших из корабля. Он сменил деловой костюм на шкуры животных и уподобился местным аборигенам, теперь расхаживая полуголым.
— Не всем ведь посчастливилось выбраться, нанеся при этом ущерб местной цивилизации.
— Это этот сброд ты называешь цивилизаций? — недоверчиво, с насмешкой, спросил Гофман.
Бывший охранник сильно сжал кулаки, готовый дать отпор наглецу, однако мгновенно умерил пыл, когда на его плечо легла тёмная мозолистая ладонь.
— Еgomet (Я сам), — произнёс вождь племени.
Гофман сразу узнал бывшего противника, которого когда-то оставил с носом.
— Выходит, время со всеми нами сыграло грязную шутку, — не сбавляя горделивого тона, говорил мужчина.
Гофман с завистью осматривал стройное, хорошо сложенное, подтянутое тело, которым в их цивилизованном обществе не каждый мог похвастаться.
— Сыграло, — произнёс Тиис на английском, знакомом пришельцам языке, — но грязную или нет, решаем только мы.
— Вы посмотрите на него, — также гордо, насмехаясь над собеседником, говорил мужчина, — встал у руля и уже толкаешь мудрые речи.
Тиис промолчал. Он не хотел отвечать на дерзость, направленную как раз на то, чтобы вывести его из себя.
Тогда охранник обратился к вождю на их языке и коротко пояснил ситуацию.
— Гофман, — обратился к проводнику Тиис, — с твоей стороны было опрометчиво возвращаться. Тебе ведь известно, что Грёза никого не отпустит.
— Это мы ещё посмотрим, — строго, без тени сомнения, произнёс мистер Гофман.
Охранник снова прошептал слова, незнакомые пришельцам, но на этот раз Эдитон смог понять их смысл.
Вождь кивнул в ответ советнику и снова обратил внимание на гостей.
— Мы отведём вас в место для ночлега, а позже…
— Ложь, — строго заявил мальчишка, отступив от отца, сестры и вообще группы людей с которыми прибыл на остров. — Они не планируют оставлять нас в живых.
Гофман с презрением посмотрел на отпрыска, а потом и старых знакомых, от которых ожидал подлянки, но не такой.
Охранник без промедления обошёл пришельцев и встал за спиной громкого подростка. Мужчина ухватил мальчишку, не позволяя ему вырваться из захвата или вообще как-то двигаться.
Дикари сразу напряглись и подняли вверх оружие.
Хана сильнее прижалась к отцу, спрятав свое белое личико в его поношенной одежде.
— Mane! Siste gradum (Стоп)! — приказал Тиис. Вождь поднял вверх ладонь, вынуждая своих людей и пришельцев не совершать опрометчивых движений.
Мужчина прошёл к разговорчивому мальчишке с разительно отличающейся внешностью. Он присел на одно колено, надеясь стать с собеседником одного роста, и посмотрел в довольно тёмные глаза. В тех непроглядных радужках он заметил сияние, которое на короткий миг заполнило всю глазницу. Стоило мальчику моргнуть, как всё исчезло.
Тиис сделал тоже самое, чтобы свет покинул его глаза. Вождь косо посмотрел на Гофмана, что будто гордился своим поступком.
— Abstrahentur (Увести их), — приказал дикарь, а сам остановил советника, что хотел отвести мальчика к общей группе. — Is manet (Он останется).
Эдитон смотрел Хане вслед, провожая её взглядом. Он понимал, как быстро от него отдаляются знакомые, близкие люди.
Комментарий к 2,2. Пришельцы
Пошли описания острова и сравнения двух цивилизаций.
Да, охранник-то на острове остался, выходит, теперь он тоже непосредственный участник нашей истории.
========== 2,3. Семья ==========
Эдитон наблюдал, как уводили в сторону его друзей, и тогда страх, переживания нарастали. Парень не знал, чего ожидать от дикарей, и осознание того, что он понимает их речь, пугала ещё больше.
— Quid tibi est nomen puero (Как тебя зовут, мальчик)? — спросил вождь, расхаживая между неожиданным подарком судьбы.
На короткий миг дикарю показалось, что Грёза выполнила его желание, озвученное вскоре после побега пришельцев и девушки.
Оно возникло случайно и не имело под собой чёткой основы. Просто визит незнакомцев, их посягательство на святыню острова разгневали Грёзу. Настолько сильно, что великий дух затребовал плату за беспокойство, цена которой не знала границ.
В ту ночь Тиис перенял бразды правления и до сегодняшнего дня вёл своих людей по пути наименьшего сопротивления.
Охранник всё ещё стоял позади и придерживал мальчишку, чтобы тот не выкинул какой-нибудь фокус.
— Чего вам надо? — спросил Эдитон на привычном себе английском языке.
Охранник поспешил перевести, но вождь его остановил, выставив вперёд ладонь.
Тиис склонился. Он внимательно осмотрел мальчишку, который был невероятно похож на него и, в принципе, на местных жителей.
— Dicere lingua tua (Говори на своём родном языке), — строго приказал вождь. — Audistis vox vocem insula (Ты ведь слышал голос острова)?
Эдитон припомнил те обрывистые фразы, которые пронзили его сознание, стоило ступить на землю.
— Somnium recedet semper suum (Грёза, всегда забирает свое), — твёрдо заявил вождь. — Tempus abire tibi est domum (Тебе тоже пора домой).
— Мой дом в Англии, — заявил парень, теперь разговаривая с вождём на равных, с тем самым горделивым гонором. — Я рождён…
— Est Somnii pars (Ты часть Грёзы), — с угрозой в голосе заявил вождь, напоминая беспардонному юному гостю о его положении. — Locus est sacris, id veniam non dat (Это место священно и оно никого не прощает).
Эдитон с подозрением посмотрел на вождя, который, несмотря на все его упрёки, продолжал следить и намекать ему на истинное происхождение.
Парень попытался вырваться из захвата охранника позади, но всё было напрасно. Человек, ранее оставленный на острове, приобщился к нему и стал с Грёзой одним неразделимым целым.
Тиис посмотрел вверх, на друга из большой земли, будто искал в его взгляде поддержку или дельный совет.
— Ego non spero ille femina infantem servet (Я не надеялся, что та женщина сохранит беременность…)
— Tu dicis de matre (Вы говорите о маме)? — Эдитон, неожиданно для себя, проявил интерес и мгновенно позабыл о принципах, которых придерживаться при разговоре с дикарём.