Выбрать главу

— Все вон!

Лют выпил из рук Алеся изрядную порцию морфия. Козьма заблаговременно подготовил две иглы, продев в их ушки шёлковые нити. Когда Лют провалился в забытьё, Козьма омыл живот пациента водой и обильно полил ракой место предстоящих резов. Той же ракой обмыл свои руки.

Алесь вздохнул, почуяв запах раки. Неприятный дух сивухи почему-то навеял неуместные ассоциации и отнюдь не радостное воспоминание о позорной сценке в общаге, о дыме от сигарет, выкуренных Викой, водочном амбре и диалоге Насти с Викой.

— Зажги-ка, сыне, лучину на палубе у чана и прихвати запас. Будешь светить! Темновато здесь, как в больничной келье.

Помимо вскрытия трупов, у резателя имелся небольшой опыт операций, проведённых втайне от братьев в монастырской больнице, о чём он доверительно поведал своему приспешнику ещё в монастыре.

Брызнула первая кровь. Попала на подрясник и холстину под Лютом. Совершая первые резы, Ведислав не сомневался, что найдёт тот отросток с гноем, который приводил некоторых из его больных, мающихся болями в животе, к летальным исходам. Боялся он прорыва отростка. У Люта, слава всем богам, не увидел излияния гноя в брюшную полость. Нашёл-таки отросток, вырезал его и стал зашивать.

Его помощник светил лучиной и от жара её огня обливался потом. Операция проходила в молчании, изредка прерываемом Козьмой:

— Чуток пониже свети!

Молчали и ватажники, затаившиеся на палубе.

Наложив последний шов, Козьма указал на бутыль и приказал:

— Будешь поить Люта из этой бутыли. В ней настой столетника. А теперича сходи, ополосни ножи.

Сам сел на скамью и вытер лоб.

На палубе начался галдёж, когда резатель вынес на блюде окровавленную кишку. Ватажники, привычные к крови ребята, передавали блюдо из рук в руки, а затем выбросили в море.

— Будет жить Лютобор! Ещё четыре дня ему лежать, а мне исцеление творить, поить да кормить Лютобора. Страшила, полей-ка мне на руки!

Страшила, поливая водичку из кувшина, спросил:

— Разделишь с нами трапезу, резатель?

Выказав одним лишь словом, слышанным им, вероятно, на базарах, знакомство с монастырской жизнью, он заставил бывшего монаха внимательно взглянуть на себя. Алесь не мог не усмехнуться. «Как я тебя понимаю» — подумал бывший раб о бывшем монахе, желавшем забыть о прошлой жизни.

— Разделю, — сказал Ведислав и, повернувшись к Алесю, наказал: — Сиди неотлучно с Лютобором. Когда очнётся, дашь ему испить три ложки моего настоя.

Размышляя о ватажниках, которых помощник лекаря насчитал почти две дюжины, он ненароком — или, если точнее, на автомате — озвучил свою мысль:

— Окей! Алое — хорошее снадобье.

Козьма удивлённо спросил:

— Это у вас так столетник называют?

— Ага! — крякнув, подтвердил его приспешник и тут же мысленно наградил себя подобающим эпитетом за безмозглое поведение и длинный язык. — Славно исцеляет.

— Алесь свет повидал. Видел поболе меня, — поведал с лукавой усмешкой резатель.

— Байки расскажешь? Что видел, где был? — спросил Страшила.

Глянув на лукавого волхва, его помощник ответил:

— Поведаю о странах, что за морем-океаном, о народах заморских. Когда наставник позволит.

— Позже позволю. Иди, Алесь, делом займись.

И Алесь, чертыхаясь в душе, пошёл присматривать за пациентом. Лютобор под воздействием морфия спал, и от скуки Алесь достал лист пергамента. Большой формат двойного листа надоумил его начертить карту, и, пристроившись на скамье, он разложил лист и часа за два начертил Евразию и Африку на одной части листа, и обе Америки — на другой. Грубовато получилось, но для баек сойдёт. Пока рисовал, размышлял о ватажниках. Ребята, как на подбор, лихие. Но в их поведении не заметил он какой-либо развязности.

Лютобор таки проснулся и первым делом запросил пить. Алесь влил ему три ложки настоя. С палубы доносились весёлые, солёные а то и ядрёные шутки.

— Чего это они? — слабым голосом спросил Лютобор.

— Радуются за тебя. Мой наставник Козьма обещал: дня четыре — и ты, Лютобор, будешь здоров и силён аки ярый тур.

— Так ведь болит живот.

— Поболит — перестанет. Козьма — самый лучший резатель.

— Зови его!

Алесь привёл Козьму, и его хозяин, произведенный в ранг наставника, велел ему присоединиться к ватажникам да отведать вина и хлеба.

Настороженные взоры ватажников были понятны: помощник резателя свой меч с поясом снимал лишь на время, помогая наставнику, а присев к честной компании, положил меч на колени. Страшила, любитель подмигивать, предложил ватажникам: