— Полную налить славному гостю-лекарю! Уважь, друже!
В ковше плескался, по оценке Алеся, почти литр раки.
— По кругу пустим? — спросил он, лелея надежду на позитивный отзыв.
— Уважь честной люд! Мы-то ужо выпимши!
Алесь улыбнулся. С радимичами как-то пошутил и усыпил мужиков, и здесь придётся на шутку ответить шуткой.
Вариантов в памяти было множество — и Алесь перешагнул незримую границу, разделяющую благоразумие рассудительного человека и безрассудство. Желаете массовый гипноз? Таки, пожалуйста! Гипнотизёр улыбнулся. Проверено на радимичах: его улыбка располагает и обезоруживает.
— Уважу! — Алесь встал, и его глаза стали излучать тот необычный свет, заметив который Козьма как-то изронил: «ох, ясный сокол, все девки будут твоими», а ныне он ещё раз улыбнулся шутникам и оповестил: — Не гость, не лекарь я. Слова плету да сказываю. Всем слушать да внимать. Всем спать…
Не успел Алесь молвить двух-трёх ритмичных фраз «усыплялки», как ватажников потянуло в сон. Убедившись в том, что ватажники закрыли глаза и клюют носом, гипнотизёр вылил почти всю раку из ковша за борт, сделал пасс рукой — и разбудил компанию.
— Так об этом и молвлю, — громко повторил он. — Не гость, не лекарь я, а воин, как и вы. Дай-то, Бог, не встретить нам врагов, но ежели доведётся, буду биться рядом с вами. За ваше здоровье и за наше братство испью до дна.
Выпив остаток раки, Алесь перевернул ковшик и выдал оценку:
— Хороша рака. Не пил ране такого самогона.
С подозрением глянул Страшила на ковшик, перевёл взгляд на помощника резателя. А тот всё же почувствовал прилив крови к голове, ох почувствовал! Но глупости типа «русские после первой не закусывают» не высказал, когда ему предложили блюдо с ромейским зелёным луком, мясом и хлебом.
— Где же, воин, ты бывал? Какого ты рода-племени? Поведай нам, — спросил Страшила.
— Русский я, из литвинов. Давно мой род ушёл на запад, за океан, — решив, что из всех небылиц его сказка об Америке — самая правдоподобная, Алесь достал из-за пазухи свёрнутый рулон пергамента с нарисованной картой. Ткнув пальцем в Чёрное море, сказал: — Мы здесь сейчас. Вот Днепр. Это всё — Европа. А мои предки переплыли океан и живут здесь.
Алесь провёл рукой по восточному побережью Северной Америки.
— Карту нарисовал по памяти, а нашли сию карту мои предки и хранится она в нашем роду. Потомок я литвинов.
Ватажники собрались гурьбой за его спиной. Страшила дал команду:
— Хотен, смени кормщика.
Пришёл кормщик, рыжий Кнут.
— Скажи, Кнут, верна ли карта?
Рыжий кормщик внимательно изучил всё, что было нарисовано к северу от Европы и вынес вердикт:
— Врёт карта. Где Ислендинга?
— Забыл нарисовать, — Алесь достал уголёк из-под чана и нанёс остров на пергамент. — Здесь эта земля. По-нашему — Исландия. Ледяная земля. А ты, Кнут, ходил туда?
— Не ходил, но те, кто ходил, сказывали: летом нет льда, и нет там конунга!
— Возьми, Страшила, карту. Для вас рисовал. На трезвую голову дорисую реки и озёра.
— Хорош подарок, гвездёно небо! А ну, Бронислав, наливай воину! Сколько же дней ты шёл через море-окиян?
— Девять седмиц. Ладья наша в шторм попала и разбилась у берегов Испании. Не ведомо мне, кто из моих спасся. А я как колобок уходил сперва от воинов Аллаха, а после — от всяких итальянцев. Хотел до Полоцка дойти. Дошёл до радимичей, и у реки Сож попал к хазарам. Хазары доставили в Царьград, и там встретил Козьму. Вот и весь сказ.
— И наше селище на реке Сож! — воскликнул Страшила. — И с хазарами мы бились.
— Ну, положим, я с ними не бился. Те подлюги меня сонным повязали… Эх, воины! Руси веселие бысть питие, но крепка же ваша рака! В сон клонит.
После бессонной ночи и двух порций раки вовсе не тяжко было показать и проявить одолевшую его сонливость, и Алесь, пошатываясь, дошёл до кормы, ввалился в дверной проём и, рухнув на скамью, уснул.
Тревожно спал Лютобор, стонал во сне Алесь. От ужасной головной боли он вдруг проснулся и с сожалением подумал: «На хрена играл в благородство и на хрена выпил?» Услышал голос Козьмы. Тот, выйдя на палубу, укорял Страшилу:
— Чо опоили моего помощника? Рухнул спать как мёртвый.
— А ничо! Успеет проспаться. Ещё долго идти. Нас, как всегда, на вливе Днепра в море будут ждать. Твой-то умеет биться?
— Пятерых на моих глазах зарубил играючи, и шестого срубил, но то не видел. Кто же ждать нас будет?
— Так, знамо кто. Оскольдова рать русаков. Этот хорёк лебезит перед хазарами, жидовинам дань платит. Русаками зову тараканов, которых давить надобно, как и всякую гадость. Каждый раз, как вертаемся, потеха на море: рус и русичи с русаками бьются. Оскольду дань не давали и давать не будем, а потому мы для Оскольда чужие, не по языку, а по вере. Киевский хорёк Христу поклоняется, ромеям пятки лижет.