Ночью Бьорн и Агнар прокрались в большой дом, затеяв чёрное дело. Агнар получил от Бьорна десяток золотых монет и жаждал обрести ещё больше. Они зарезали двоих спящих с краю — и те даже не пискнули. Ни Бьорн, ни Агнар не заметили тёмной фигуры витязя, незаметно подкравшегося к ним. Дважды витязь взмахнул мечом — и головы Бьорна и Агнара слетели с плеч.
Витязь зажёг лучину, и, увидев зарезанных, разбудил Страшилу и почти весь, по его выражению, 'личный состав'. Кто-то так и не смог проснуться, и Кнут в том числе, из-за обильного пития.
Пришлось витязю найти, растолкать сонного старейшину и привести его в большой дом, дабы он узрел место преступления, совершённого Бьорном и Агнаром.
Покачал старейшина головой и сказал, что завтра будут решать. Слово 'morgon' русу было понятно, и, повторив это слово, он кивнул головой.
Утром свеи узрели зарезанных во сне русов и спросили Конунга Кнута, какую виру желают русы?
Олег Дукович дал совет, и Кнут объявил, что желает взять в жёны Фрейю, дочь Бьорна, а также желает, чтобы молодые парни из деревни приходили к нему учиться воинскому искусству.
Опечаленная Фрейя дала своё согласие, и в тот же день был устроен большой пир. Свеи и русы славно погуляли на свадьбе Конунга Кнута и Фрейи с хутора Фалун, а Кнута с того дня стали величать Справедливым.
СКАЗ О ПОЕДИНКЕ КОНУНГА КНУТА ИНГЛИНГА
— Кому помогать? Если ты вернулся из-за моря-окияна, то знать не знаешь, что наши князья на закате ныне как свора собак. Эта свора сцепилась, и каждая из собак норовит других загрызть. Вот вопрос: идущи мимо своры дерущихся собак, какой собаке ты будешь помогать?
Князь Алесь поёжился от холода. Всё утро, занятый зимним ловом у лунок на озере Рюнн и сидя рядом со Страшилой, он помалкивал. Мечтал о путешествии на закат. Как-то несуразно он выразил желание увидеть Волин и другие города русов на закате! Его благое намерение оказать помощь словенам на закатных землях Страшила загасил одним лишь всплеском своих эмоций.
«Каким ты был, Алесь, таким остался! На редкость тупым. А доказательство тому твой вопрос, не к месту и не вовремя заданный» — опрокинув такой ушат с холодной критикой собственной персоны на себя, он повёл плечами и — для сугреву — прямо из горлышка глиняной бутыли глотнул браги. После второго глотка подумал: «Ты ж, князь, не о том спросил. Не о князьях надо было заводить речь!»
Зима выдалась, к его удивлению, довольно-таки тёплой, но сегодня с утра подмораживало. Выпавший накануне снег покрыл давно вставший лёд на озере, а его толщина, судя по продолбленной лунке, достигала полуметра. Нет, не зря устроили ловитвы осенью. В девственных лесах Даларны — изобилие зверей: водились косули, лоси, медведи, зайцы, кабаны. Не все среди витязей владели скорняжным мастерством, но многие. Как велетабы, так и кривичи поражали Алеся своей универсальностью. «Дублёнку» и меховые унты пошил ему Борислав, его кормщик.
Зимний лов без горячительного напитка немыслим. Холод напоминал о себе двум неподвижно сидящим князьям-рыбакам, а потому приходилось — хочешь ты этого или не хочешь — согреваться бражкой местного производства. Свеи знали толк в браге: как-никак, северный народ.
Большая рыба с большого крючка уже не могла уйти, но сил и терпения всё-таки требовала. Вытащив очередную форель на лёд, Страшила поинтересовался:
— Кто у вас, за окияном, у власти стоит?
— У нас, вроде бы, разделение властей. Есть парламент, то есть, большое вече. Есть судьи. Есть исполнительная власть. А есть главный старейшина или президент.
— И как он, ваш главный старейшина?
— Ожидали от него большего. Власть по форме — у народа, а по сути — у тех, кто во власть пришёл. Гребут под себя, — Алесю совершенно не хотелось развивать эту тему: его обжёг стыд за бывших своих правителей и иже с ними.
— Тако и у нас на закате. Вече всё и везде решало. Но алчущие князья под себя всех подмяли. После резни, что Геро учинил, многие сыновья погибших князей взяли всю власть в своих пределах.
Страшила имя треклятого Геро произнёс с ударным носовым 'о'. Так, вероятно, это имя франки произносили. Алеся удивило, что имя Герона известно Страшиле. Тот Герон, что убил тридцать князей словен, ещё не родился. Но, вероятно, он имел ввиду иного Герона или предка треклятого убийцы. Припомнил бывший помощник резателя, что Дукович ещё на Днепре, когда шли от ромеев, проклинал какого-то Геро.
— Бывал ли ты, Олег, в городах немцев или франков?
— Бывал, но тебе не советую.
— А что так?
— Да грязно там. Средь бела дня тебе на голову или на улицу запросто выльют сверху горшок с дерьмом. У нас такого нет.