— Так ли уж плоха смерть, если жизнь подсовывает такие сюрпризы? — Мой задумчивый хрип был встречен слегка сиплым смешком Лекса и бодрым:
— Пошли. Нужно найти место для костра. А то прежде чем до нас доберется Лайтар, мы уже помрем от какой-нибудь болезни.
— А может в этом и есть смысл нашего существования? Вот так нелепо помереть, чтобы гад лопнул от злости?
— Ты слишком долго пробыла без воздуха. — Участливо усмехнулся дион, и, вздернув меня на ноги, потащил к ближайшей трещине в скале.
Не знаю каким образом, но диону удалось развести огонь. Я была готова усесться в центр костра, когда мне на плечи опустилось довольно грязное, пахнущее прелой листвой, но сухое и теплое одеяло.
— С прошлого раза осталось? — Мой сиплый голос затерялся в складках большого куска материи.
— Да. В прошлый раз я подготовился. Хорошо, что сюда никто из гшерцев не заглянул. — Невнятно пробурчал Лекс, стягивая через голову одновременно куртку и рубашку.
— Хорошо. — Кивнула я, утыкаясь носом в колючую шерсть и устало прикрывая глаза. — Хорошо, что дважды одной смертью не погибают. — Это было сказано шепотом, так что дион не услышал. Либо сделал вид, что не разобрал моего бурчания и не стал лезть с расспросами.
Уютно трещало пламя в трех кострах, подсыхала разбросанная и развешанная на выступах скалы одежда, мы с дионом, завернувшись каждый в свое одеяло на манер египетских мумий, сидели рядом и молча смотрели как пышут жаром угли. Очень скоро, часа через два, Лекс отогрелся и, натянув слегка подпаленные штаны, пожертвовал мне нагретое одеяло. Я благодарно кивнула и закуталась еще плотнее, согреться мне никак не удавалось. Кожа диона давно покраснела от жара, а мои руки все еще были мертвенно-бледными, только вены из синих стали черными.
— Шикарно выглядишь. — Усмехнулся Лекс, когда стало ясно, что ничего в ближайшее время не изменится.
— Молчи, красавец. — Огрызнулась я. — Лучше бы подумал как отбиваться от тех, кого может привлечь дым.
— А никак. — Беспечно отмахнулся парень, проверяя высохла ли рубашка. — Если до сих пор никто не заглянул, значит, не заметили. Дров осталось совсем немного, собственно, это догорают последние, так что скоро повод для беспокойства исчезнет.
Я только вздохнула и тоскливо посмотрела на обложенное камнями пламя, то ответило одинокой искрой, кольнувшей подставленную ладонь.
— В Дортанте есть что спалить? — Спросила я.
— В Дортанте есть одежда, теплый очаг, возможно еда и совершенно точно какая-нибудь опасная дрянь. — Иронично щуря наглые глаза ответил дион.
— Значит, пойдем в гости ночью. — Мрачно улыбнулась я.
— Лучше на рассвете. — Не слишком убедительным тоном высказал свое мнение Лекс. Я косо снизу-вверх посмотрела на его отогревшуюся фигуру, поплотнее укуталась в остывающие одеяла и непререкаемым тоном пробурчала:
— До рассвета я здесь околею. Ночью пойдем. Нет. Как только стемнеет!
Лекс лишь вздохнул и покладисто кивнул.
Три тысячи триста восемнадцатый год от Великого Разделения. Тридцать первый день третьего месяца лета
Утренние лучи солнца несмело касались отполированной поверхности стола и ложились на темное дерево светлыми пятнами. Ни одна, даже самая старательная служанка не смогла бы убрать их, даже если бы у нее и было на это время. В это утро королевский дворец посетила суета в компании с волнением, которое тут же пристало к охране, прислуге и прочим постоянным обитателям замка. Люди обменивались многозначительным взглядами, шептались по углам и строили всяческие предположения относительно причин, побудивших императора пригласить на аудиенцию свой Личный Совет в урезанном составе. Как минимум половина обычных его участников не была приглашена, что тут же вызвало волну слухов и сплетен. Этого добра всегда хватало во дворце, но сегодня количество неимоверных нелепостей почти превысило обычную норму, заставляя Цвирга нервно покрикивать на охрану, расставляя оную на подступах к зале, где вот-вот должны были собраться самые влиятельные люди империи.
Час настал. Высокие дубовые двери с гулким звуком захлопнулись за спиной последнего вошедшего, солнечные пятна на столе были безжалостно придавлены светлыми папками, а стулья привычно скрипнули, принимая на себя вес обличенных властью. Лишь императорское кресло осталось гордо возвышаться никем не заслоненной спинкой над гладью стола. Кальтарн как всегда предпочел появиться последним и дать возможность подчиненным спокойно устроиться на местах.