Я, в просторной, отстиранной в ближайшей чистой луже до почти первозданной белизны тунике эльфа и сделанной из какой-то светлой тряпки юбке плыла по коридору, закрыв глаза и изображая посмертное блаженство. Распущенные волосы щекотали лицо и спину, тонкий метательный нож прижатый рукавом к запястью холодил кожу, но согревал душу осознанием того, что я вовсе не безобидная утопленница какой кажусь на первый взгляд. Течение вынесло меня за угол, на мгновение голоса стражников оглушили, но спустя миг наступила звенящая тишина.
Лицо накрыла тень, в нос ударил запах немытого тела.
— Это еще что за….? — Хрипло произнес гулкий голос любопытного охранника. Тень стала гуще, и когда запах издаваемый склоняющимся телом стал совсем уж неприятным, я распахнула глаза и, растянув черные губы в злом оскале, прохрипела:
— А я за вами, мои сладенькие.
Удивленно отшатнулся упитанный мужик. Его серые глаза непонимающе округлились, зрачки сузились до размера точки, из горла вырвалось клокочущее хрипение оборвавшееся сипом. Большая кудлатая голова еле заметно дрогнула, когда нож вошел в точку на солнечном сплетении и почти сразу охранник стал заваливаться на спину. Вода приняла на себя новый груз с удивительно мягким плеском и пружинящим волнением помогла мне встать на ноги. Алчно улыбнувшись и вытерев окровавленное лезвие о рукав, я с откровенно-гастрономическим интересом посмотрела на четверых замерших в удивлении полутролей. Крайний, самый мелкий среди всех, с суеверным ужасом смотрел в широко раскрытые глаза товарища, чье тело утягивало течением. Охранник был жив и тщетно старался издать хоть звук. Мышцы мелко подергивались, создавая впечатление о конвульсиях, наливающиеся кровью от невероятных усилий глаза производили ужасающее впечатление.
— Упыриха… — шумно сглотнул образовавшийся в горле ком, самый мелкий стражник, решительно сжимая рукоять боевого топора.
— Тебя-то я следующего и заберу. — Прошипела я, действительно обидевшись. Ладно утопленница, это еще вполне сносно, но упыриха… терпеть сравнение с тупой нежитью я не собиралась.
Одним замахом блестящее темной кровью лезвие было пущено в район верхней части нахамившего мне тела. Все четверо отвлеклись на короткую вспышку и преступно пропустили момент, когда две тени за моей спиной восстали из воды и, ощетинившись мокрой сталью, вступили в бой.
Полутроли сопротивлялись дольше, чем предполагалось, но так и не успели поднять лишнего шума. Прежде чем вода окончательно окрасилась алым я уже сидела на тяжелом дубовом столе, служившим почившим минуту назад охранникам лежанкой и смотрела как ноги последнего полутроля исчезают в темноте спуска на нижний уровень. Мокрые, слегка запыхавшиеся эльф и дион присели по обеим сторонам от меня и уставились в темноту камеры напротив. Я переключила внимание в ту же область и печально вздохнула. Из-за частокола решеток на меня смотрели две пары глаз, в которых не было даже намека на человеческую сознательность. И Сэтра и Хаэ полностью застряли в своих звериных сущностях.
— Ну и как с ними быть? — Звук моего голоса заставил Сэтру прижать уши к голове и издать агрессивный шипящий звук.
— Думаю, что освобождать их от ошейников нам не следует. — Мрачно вздохнул дион.
Эльф настороженно посмотрел на узников и непререкаемым тоном заявил:
— Я к ним в клетку ни за какие драконьи сокровища не сунусь.
Уныло созерцая свои черные ногти, ярко выделяющиеся на фоне белой кожи, я угрюмо думала: и чего мне так не везет? Возись теперь с этими спятившими.
— Лекс, — позвала я, когда молчание стало действовать на нервы, — ты же можешь воздействовать на Хаэ. Попробуй, а? Иначе мы их отсюда точно не вытащим, а так они нас сожрут.
— Я, конечно, попробую. — Лекс оценивающе посмотрел на скованного вампира, блестевшего ощеренными клыками, и спросил: — А с кошкой что делать?
— А с кошкой попробую договориться я. Хотя, на мой взгляд, намордник был бы лучше.
Хотя на лице Аларилла явственно читалось, что больших психов он в своей жизни не встречал, эльф умудрился промолчать и даже не слишком откровенно сжимать рукоять кинжала.