Пери прильнул тогда к щели между камнями и, убедившись, что Сесилия уже вышла из воды и в безопасности, кинулся за индианкой. Но та была уже далеко. Кровь алой лентой бежала по его тунике. В глазах у него потемнело. Он изо всей силы прижал руку к сердцу, словно стремясь задержать хлынувшую из раны струю.
Это была минута страшной борьбы духа и материи, воли и естества.
Тело не слушалось его, ноги подкашивались; подняв руки и словно стремясь уцепиться за ветки деревьев, напрягши все мускулы, чтобы только удержаться на ногах, Пери тщетно старался справиться со слабостью, которая им постепенно овладевала.
На какое-то мгновение он вступил в борьбу с тяжестью собственного тела, пригибавшей его к земле. Но, как всякому человеку, ему пришлось подчиниться законам природы. И тем не менее, даже совсем ослабев, мужественный индеец продолжал бороться; побежденный, он, казалось, все еще не хотел сдаться.
Нет, он не упал. Когда силы совсем его оставили, он лишь пошатнулся, и колени его коснулись земли.
Тут он вспомнил о Сесилии, о своей сеньоре, за которую надо было отомстить, ради которой он должен жить, чтобы спасти ее, чтобы ее уберечь. Он сделал последнее усилие: напряг все мышцы, поднялся, шатаясь прошел несколько шагов, но не удержался, с размаху ударился о дерево и судорожно обхватил его руками.
Это была огромная кабуиба35, возвышавшаяся над всем лесом; из ее пепельно-серого ствола по капелькам сочился опаловый, маслянистый сок.
Сок этот так приятно пах, что индеец открыл потускневшие глаза, и они засветились улыбкой счастья. Он жадно припал губами к стволу и стал высасывать эту жидкость, которая чудодейственным бальзамом разливалась по его телу.
Силы стали к нему возвращаться.
Он помазал этим маслом рану и, когда кровотечение остановилось, перевел дух.
Он был спасен.
XII. ЯГУАР
Вернемся в дом.
После многозначительного жеста Пери Лоредано продолжал следить глазами за Алваро, который шел по краю площадки, чтобы не потерять из виду Сесилию, направлявшуюся к реке.
Едва только молодой человек завернул за угол, образованный скалою, итальянец поспешно сбежал по лестнице и устремился в заросли.
Прошло несколько мгновений, и появился Руи Соэйро. Он, в свою очередь, спустился вниз и точно так же скрылся в лесу.
Через минуту-другую примеру его последовал Бенто Симоэнс и, заметив примятые к земле ветви деревьев, пошел в том же направлении, что и двое других.
Площадка опустела.
Прошло около получаса. В доме открыли все окна, чтобы комнаты могли наполниться свежим дыханием утра и ароматом полей. Легкий белесоватый дымок взвился к небу, возвещая о том, что жизнь в доме началась.
Вдруг откуда-то из дальних комнат донеслись крики. Двери и окна стремительно и с шумом захлопнулись, как будто на дом неожиданно напал враг.
В щели чуть приоткрытого окна появилась голова доны Лаурианы. Бледная, с растрепанными волосами, хозяйка дома была непохожа на себя.
— Айрес Гомес! Эскудейро! Позовите Айреса Гомеса! Скорее! — закричала она.
Окно захлопнулось снова; слышно было, как его заперли на задвижку.
Эскудейро, которого мы уже знаем, не замедлил явиться, не понимая, однако, зачем он мог понадобиться в такую рань, когда солнце едва только встало и, как он полагал, все еще спят.
— Вы звали меня? — спросил он, подходя к окну.
— Да, звала. Оружие при вас есть? — спросила дона Лауриана из-за двери.
— Шпага при мне. А что такое?
Окно снова приотворилось, и из-за него снова выглянуло испуганное лицо доны Лаурианы.
— Ягуар! Айрес Гомес, ягуар!
Эскудейро отскочил, вообразив, что хищник сию же минуту прыгнет на него сзади и вопьется ему в затылок. Обнажив шпагу, он приготовился к бою.
Почтенная матрона, заметив порывистое движение эскудейро, решила, что ягуар уже тут, у окна; она упала на колени, шепча молитвы, обращенные к святому, который спасает от диких зверей.
Так прошло еще несколько минут. Дона Лауриана повторяла слова молитвы, а Айрес Гомес ходил кругом по площадке, вое время опасаясь, как бы ягуар не напал на него сзади, что было бы не только позором для такого заслуженного воина, как он, но и грозило бы, может быть, не очень приятными последствиями для здоровья.
Наконец эскудейро удалось потихоньку пробраться к стене здания и прислониться к ней, после чего он совсем успокоился; лицом к лицу никакой враг ему не был страшен.
Тогда, постучав обнаженной шпагой о косяк окна, он громко сказал:
— Растолкуйте мне, ради бога, где он, этот ягуар, о котором вы говорите, дона Лауриана. Или я совсем уже ослеп, или никакого зверя нет и в помине.
— Вы в этом уверены, Айрес Гомес? — спросила сеньора, поднимаясь с колен.
— Уверен ли я! Да посмотрите!
— И в самом деле нет! Но где-то он все-таки сидит.
— А почему вам так уж хочется, чтобы тут был ягуар, сеньора Лауриана? — спросил эскудейро, начиная терять терпение.
— Да вы разве не знаете?! — воскликнула она.
— А что такое?
— Этот дьявол, этот нехристь, этот краснокожий вчера приволок к нам в дом живого ягуара!
— Кто? Этот проклятый индеец?
— А кто же еще, как не эта собака?
— С него станется!
— Слыханное ли это дело, Айрес Гомес!
— Ну, не он один в этом виноват.
— Хотела бы я знать, как после этого сеньор Марис будет еще требовать, чтобы это сокровище жило у меня в доме.
— Но куда же все-таки делся ягуар, дона Лауриана?
— Да верно, где-нибудь тут. Разыщите его, Айрес! Соберите людей! Застрелите его и принесите сюда!
— Будет исполнено, — ответствовал эскудейро и побежал так быстро, как только позволяли его тяжелые сапоги из лисьего меха.
Вскоре человек двадцать вооруженных авентурейро спустились по лестнице.
Айрес Гомес шел впереди, держа в правой руке большое копье, в левой — шпагу и зажав в зубах нож.
Они обшарили весь окрестный лес и уже возвращались, когда эскудейро внезапно остановился и закричал:
— Эй, молодцы! Огонь! Скорее, не то прыгнет!
Действительно, из-за веток деревьев показалась черная пятнистая шкура ягуара, тусклым светом блеснули его кошачьи глаза.
Охотники нацелились в него своими мушкетами и только было собрались выстрелить, как вдруг все разразились гомерическим хохотом и опустили оружие.
— Что с вами? Испугались?
И бесстрашный эскудейро, не в пример остальным, забрался в чащу и приготовился к встрече с врагом.
Но тут он разинул рот и, пораженный, застыл на месте.
Ягуар покачивался на ветке: он висел на веревке, накинутой на шею, удавленный петлей, которая затянулась от тяжести тела и задушила его.
Один человек сумел пригнать его от самой Параибы в лес, а потом победить его, связать и живым притащить сюда.
Весь этот переполох начался значительно позже. Когда сбежалось два десятка здоровенных молодцов и весь дом поднялся на ноги, зверь уже подох.
Едва прошли первые минуты удивления, как Айрес Гомес обрезал веревку и поволок тело ягуара, чтобы предъявить его своей госпоже.
И только когда ее окончательно убедили, что хищник уже не дышит, отворилась дверь, и дона Лауриана, все еще стуча зубами от страха, взглянула на мертвого зверя.
— Оставьте его здесь. Пусть сеньор Антонио увидит его собственными глазами.
Это было вещественным доказательством, необходимым, чтобы обосновать обвинение против Пери.
Несколько раз уже почтенная дама пыталась уговорить мужа прогнать индейца, которого не выносила: ей делалось дурно от одного его вида.
Но все ее усилия ни к чему не приводили: фидалго, верный рыцарским понятиям о чести и долге, сумел должным образом оценить Пери и разглядеть в нем, под обличьем дикаря, человека благородных чувств и высокой души. А как отец семейства он питал к индейцу глубокое уважение: он помнил, что тот спас жизнь его дочери, — об этом мы уже не раз говорили вскользь, а подробнее расскажем несколько позже.
35
Кабуиба — так называемое «бальзамовое дерево», выделяющее ароматный сок, который обладает целебным свойством и применяется при лечении свежих ран.