Эта мысль затвердела в моей душе, словно бетонная глыба. Существовало всего две вещи, которыми я был недоволен. Талия стала для меня даже большим вызовом, чем я мог себе представить. Она не намеревалась отпускать свою независимость. Но я собирался её забрать. Другим вопросом на повестке дня было мое недовольство страхом, который пронзал меня от мысли, что я могу её потерять.
Я всегда доминировал в любых отношениях. Женщины, с которыми был в прошлом, всегда давали мне все, что я хотел без сопротивления. Все, что их заботило, это деньги и престиж, которыми я мог их обеспечить. Талии были безразличны эти вещи, и, по правде говоря, я понятия не имел, на что ей не плевать.
Она была сложным человеком. Провела годы, строя стены вокруг себя, и мне требовалось время, чтобы пробить их. Тем временем я хотел удержать её. Нет. Я хотел обуздать её нрав. И для этого собирался прибегнуть к помощи единственного человека, который всегда был рядом, когда ему казалось, что он найдет для себя выгоду. Это была моя мать.
Миллер
Темная расплывчатая фигура в камуфляжной одежде и армейских ботинках тихо пришвартовала рыбацкую лодку. Он убедился, что накрепко привязал её, но сделал это так, чтобы была возможность отшвартоваться и улизнуть в нужный момент.
В частном секторе домов на озере было тихо. Жильцы спокойно спали, уверенные в своей безопасности.
Киллер лучше, чем кто-либо знал, что, если ты хочешь прикончить кого-то, никто и ничто не помешает тебе перерезать этому «кому-то» глотку. Сегодня он пришел пролить кровь и не собирался возвращаться домой с чистыми руками.
Киллер любил свою работу, потому что она удовлетворяла слабую садистскую черту, которая в нем жила.
Он обошел дом, чтобы вывести систему наблюдения из строя, а потом беззвучно пробрался к стеклянной раздвижной двери и приложил чашечный раскладчик с присосками к холодному стеклу. Прочертил один ровный круг, и с характерным тихим хлопком стекло осталось у него в руках, словно его там и не было. Миллер шагал в главную спальню с ощущением бушевавшего под его кожей адреналина.
Он остановился, рассматривая мужчину, темная голова которого означала, что это и была его цель. Миллер представил, что мужчине снится, как на его удочку попадается крупная рыба, ради которой он сюда и приехал. Вот только похвастаться этой рыбкой он не сможет, так как до завтра не доживет. Кошмарный сон воплотится в жизнь с помощью руки страшного хищника.
А хищник наблюдал за тем, как от каждого вдоха поднималась и опускалась грудь спавшего. Держать в одной ладони чью-то жизнь и смерть было не просто восхитительно. Это было обворожительно.
Киллер не хотел спешить, он предпочел бы насладиться его муками, послушать крики и мольбу о милосердии, но у него была цель, и дело нужно было закончить как можно быстрее.
С неимоверной точностью Миллер схватил свою жертву за волосы и злобно дернул голову назад. Глаза мужчины в ужасе распахнулись, но прежде, чем у него был хоть малейший шанс понять, что происходит, киллер полоснул по его горлу ножом и отправил в вечность.
Спустя мгновенье Миллер наблюдал, как накрахмаленные простыни окрасились в алый цвет, и еще раз пожалел, что не может насладиться убийством. Но у него действительно не было времени.
Так же быстро и тихо, как и вошел, он пробрался к берегу озера и исчез в неизвестности темных вод. Миллер посмотрел на чистое звездное небо и подумал про себя: «Жизнь прекрасна…».
Талия
Я бы просыпалась посреди ночи каждый раз, когда мой любовник трахал меня сверху, брал меня и рычал угрозы над моим ухом. Ноги раздвигались бы перед ним без принуждения, пригласив опорочить мое тело, которое говорило бы само за себя, и в каком-то смысле, так оно и было.
Его голос вырвал меня из глубины, околдовав обещаниями опасности, интриги и запрещенной страсти. Я была готова промокнуть и ответить на его предложение, даже не просыпаясь, и возбудиться, потому что мое тело было на грани капитуляции каждый раз, когда он взывал к нему.
Мой разум не был исключением, находившись в паутине страсти, которую Энтони так искусно ткал в качестве моей ловушки. Он излучал эту страсть, будто она была чем-то, на что он мог меня поймать. Но, на самом деле, ему только предстояло узнать, как доминировать над всем этим.
Энтони была нужна гарантия в виде знаний: как я думала, как чувствовала, как воспринимала мир вокруг себя, чтобы он мог оплести мой разум паутиной, сотканной из его слов и команд. Он зашел так далеко, что сказал мне: «Овладей разумом и телом женщины, и ты овладеешь самой женщиной».