И зала: Инфляция.
Губин. Слушайте, в Испании инфляция порядка полутора процентов в год. Но вот средний метр жилья в Барселоне подорожал с 2000 евро в 2002 году до 4780 евро в декабре 2007 года. Почему, спрашивается, в Испании, стране практически с нулевой инфляцией, где к тому же доходы населения ниже, чем в Германии или во Франции, – почему там жилье вдруг подорожало за пять лет в два с половиной раза?
Из зала. Русские все скупают.
Губин. Здрасте, приехали! Русские что, Барселону скупили? Мадрид? Памплону? Русские компактно сидят за забором в Марбелье или Сиджесе и покупают виллы в пределах этого забора. Но почему вся Испания подорожала? Это ведь не крохотная Черногория, где семь лет назад можно было купить дом за 25 000 долларов, а сейчас он стоит 300 000 евро, потому что Черногория стала членом Евросоюза и там действительно иностранцы многое скупили. Объясните мне! Кто может объяснить, почему, несмотря на американский ипотечный кризис, жилье на Манхэттене подорожало за прошлый год в прайм-секторе почти вдвое? Объясните! Молчание было мне ответом… Объясните мне, почему рестораны Аркадия Новикова, несмотря на то что они все невкусные, и рестораны Арама Мнацаканова в Петербурге, еда в которых потрясающе вкусная, – они котируются публикой на одном уровне?
Из зала. Потому что о них говорят…
Губин. Почему о них говорят?
Из зала. Кто-то решил, что о них надо говорить.
Губин. Кто решил?
Из зала. Кому это надо.
Губин. Похоже, я задаю риторические вопросы. Но, надеюсь, вы почувствовали, куда я вас веду. А подвожу я вас к тому, что на самом деле мы имеем дело не с реальностью, мы имеем дело с представлением о реальности. Это в реальности рестораны Новикова плохие, а рестораны Мнацаканова хорошие. А в представлении о реальности они абсолютно одинаковы, и Новиков даже покруче будет, потому как его все знают. В представлениях о реальности становится важен не вкус еды, а престижность посещения этого места. Англичанин в Ivy или Nobu оставляет 500 фунтов стерлингов за ужин на двоих не затем, чтобы сказать: «Мы вчера ели потрясающую черную икру». Он идет туда, чтобы сказать: «Слева от нас сидела Шарлиз Терон, а справа – Джессика Альба». Или: «Наташа Карпински с Би-би-си Ньюз». Это важно. Это представление! Там употребляется не еда, там употребляется представление о том, что таково должно быть употребление еды и таким должен быть ресторан. Мы живем в мире представлений, которые влияют на нашу жизнь больше реальности. Это безумие, но это факт. Когда я был молод и глуп, я считал, что у Сбербанка по мере развития России дела покатятся под уклон. В стране появилась частная собственность, частные банки, и я думал, что этот чудовищный кондовый Сбербанк не выдержит конкуренции. Ведь в чем подлинный, а не декларируемый смысл существования Сбербанка? В том, чтобы напомнить, что старость – это ужасно и что она всех ждет. И именно поэтому во всех отделениях Сбербанка окошечки для бабушек сделаны на такой высоте, чтобы они только стоя могли общаться с операционисткой, опираясь на две клюки. Вот так, чтобы мучились, сволочи! И чтобы банковские карты даже самого Сбербанка там к оплате не принимали! И чтобы проценты по депозитам самые низкие! В то время как в других банках, с высокими процентами, ты спокойно сидишь в кресле. Да еще в «Сбере» банкоматы постоянно не работают, вообще все ужасно в этом Сбербанке[59]. Я рассуждал, если это такое жуткое место, если этот банк унижает клиентов – они все от него уйдут! Но ничего подобного: не ушли. Это по-прежнему розничный банк номер один в стране. Кто может из вас объяснить это?
Из зала. Все уверены в стабильности, что завтра все будет хорошо.
Из зала. За ним стоит государство…
Из зала. Есть представление, что остальные банки хуже.
Губин. Да! Есть представление, что за этим банком стоит государство, а государство сегодня number one, номер один, государство всех имеет как хочет. Вон Ходорковский, самый богатый человек был в стране – ну и что? Где он – и где те люди из государства, которые его посадили? Государство круче всех! Представление о том, что тот, за кем стоит государство, является number one, сыграло злую шутку с частными акционерами «Роснефти», которые кинулись покупать ее акции. Они решили, что здесь точно будет дорожать, но не учли другого: возможно, в их представление вмешалось другое представление – о том, что этим ажиотажем можно воспользоваться и, если верящий в государство народ бросился скупать акции госкомпании, почему бы его не пропустить вперед, а потом сыграть на понижение.
59
Так действительно было до прихода в Сбербанк Германа Грефа в 2007-м. Спустя несколько лет ситуация стала меняться к лучшему.