Холодный ночной ветер обжигал ему щеки, когда он подошел к ее дому. Изо рта при дыхании вырывались клубы пара. Он пристально смотрел на дверь ее квартиры, остановившись возле дерева на противоположной стороне улицы. Он знал, что ее муж уехал из города. Руди следовал за ним до самого аэропорта. Это значит, что Пейтон там сейчас одна. Только она. И он.
Руди пересек улицу, стараясь не привлекать внимания. Он шел спокойной походкой. Не быстро и не медленно. Хотя улица была пустынной, он понимал, что лучше идти спокойно, а не красться, как вор. Из своего немалого опыта он знал, что никогда нельзя быть уверенным в том, что тебя никто не видит. Сердце бешено колотилось, когда он подошел к крыльцу ее дома. Ему было немного страшно, но возбуждение пересиливало страх. Легкий страх пойдет только на пользу — убережет от ошибок.
Медленно, ступенька за ступенькой, он поднимался на крыльцо. Шаг правой ногой. Шаг левой ногой. Все мышцы тела двигались синхронно, в такт биению сердца. Он сотни раз проигрывал эту сцену в уме. Досконально изучил фотографии дворика и крыльца, сделав эти снимки во время наблюдения за домом. Он знал, какое здесь освещение, когда фонарь во дворе включен и когда он выключен. Сегодня она его выключила. Ступеньки освещались только тусклым светом уличного фонаря, который находился метрах в десяти. Даже в двенадцати метрах, если быть точным.
Не снимая перчаток, он вытащил из кармана ключ от ее квартиры. Каждый вторник муж Пейтон мыл свою машину на одной и той же автомойке. Этот болван обычно передавал служащему всю связку своих ключей. Руди устроился работать на эту мойку и работал там, пока ему в руки не попала эта связка ключей. Он сделал копию ключа от их квартиры.
Его рука почти не дрожала. Это был серьезный шаг, но он приготовился к нему. Он крепко сжал ключ в руке и приставил его к замку. Осторожно обвел ключом замочную скважину, как будто играя им, перед тем как вставить в замок. Твердой рукой направил кончик ключа в замочную скважину. Ключ продвинулся всего на несколько миллиметров. Руди остановился. Ему вдруг захотелось с силой втолкнуть его внутрь, но он не сделал этого. Глубоко вздохнув, он медленно протолкнул ключ дальше. Осторожно повернув его, услышал, как щелкнул замок. Потом еще раз повернул ключ — он все плотнее входил в замок. Это все больше возбуждало Руди. Такое в буквальном смысле полное слияние. Он даже закрыл глаза. Ключ был уже наполовину в замке, с каждой секундой продвигаясь все глубже и глубже. Когда Руди кончиками пальцев коснулся металлического корпуса замка, то понял, что ключ уже полностью в замочной скважине. Полностью. Никогда еще он не чувствовал себя так тесно связанным с другим человеком. Каждой клеточкой тела он ощущал, что она находится по ту сторону двери. Это было так невероятно, что Руди даже коснулся своей руки, чтобы убедиться, что это не сон. Он едва не застонал от восторга: он сделал это, для него нет ничего невозможного.
Его губы невольно растянулись в улыбке. Медленно, но все-таки быстрее, чем вставлял ключ в замок, он вытащил его и нежно поцеловал, перед тем как спрятать. Сердце просто выскакивало из груди от волнения. Руди почувствовал, что теперь все изменилось. Страх постепенно отступал. Его уже не пугало то, что он делает. Ведь он уверен, что она хотела, чтобы он это сделал. Он боялся только того, что все еще далек от ее идеала.
Он подождет, пока настанет его время.
— Спокойной ночи, Пейтон, — тихо сказал он. Потом осторожно спустился по ступенькам и растворился в темноте.
Часть 1 Зима
1
Пейтон Шилдс почувствовала, что должно произойти что-то неожиданное. Конечно, никто ее об этом заранее не предупреждал. Она не заметила мерцания неоновых огней. У нее было просто природное чутье на подобные вещи.
Пейтон первый год работала в педиатрическом отделении детской больницы Бостона. Ей удалось попасть в число тридцати семи студентов-интернов, которых специально отобрали из лучших медицинских школ мира. Такого головокружительного успеха она добилась только упорным трудом, великолепными оценками в течение всех лет учебы и, конечно же, во многом благодаря тому, что являлась студенткой Медицинской школы Гарварда. Ее хорошая природная интуиция тоже была одной из составляющих успеха. И именно сейчас эта интуиция подсказывала, что ее ожидает впереди нечто необычное.
Она припарковала машину на стоянке с надписью «Для врачей», за зданием клиники Норс Шор. Клиника находилась километрах в пятидесяти к северу от Бостона, в городке Хейвервиль. По плану учебной практики на этом этапе Пейтон, как и все остальные студенты-интерны, специализирующиеся в педиатрии, каждый месяц три-четыре дня стажировались в другой клинике. С практической точки зрения Хейвервиль был очень удобен. Он располагался в великолепной долине Мерримак. По какой бы дороге вы ни ехали, вы неизменно попадали в этот несколько старомодный, но изящный городок, чей возраст насчитывал уже триста лет. Девяносто восемь процентов его белого населения имели доход, в два раза превышающий средний годовой доход всего штата. Хейвервиль не был самым красивым городом долины, однако он представлял собой весьма приятное сочетание прекрасной городской архитектуры времен королевы Анны и непримечательных рабочих кварталов. Город был центром некогда процветавшей обувной промышленности. Почти десять процентов населения города жило за чертой бедности. Медицинское обслуживание детей этой части населения согласно государственной программе бесплатной медицинской помощи осуществлялось именно клиникой Норс Шор. А это означало, что в данное время оно являлось заботой Пейтон.