— Итак, я решил твою проблему? — спрашиваю, не сводя с нее глаз в зеркале.
— Да. Благодарю.
— Хорошо. Если я еще раз поймаю тебя на том, что ты звонишь малышу Скардони, я переломаю ему ноги. И руки. Это ясно?
Уголки ее губ приподнимаются, но она не отвечает. О, ей действительно нравится бесить меня.
Я снова провожу рукой между ее ног и слегка нажимаю на все еще чувствительную сердцевину, заставляя Изабеллу ахнуть.
— Это ясно, Изабелла?
— Да, — выдыхает она.
— Превосходно. — Я убираю руку и выпрямляюсь. — Я вызову охрану. Двое парней отвезут тебя домой.
Я выхожу из ванной, сажусь за свой стол и хватаю телефон, чтобы вызвать охрану. Изабелла появляется через две минуты, ее платье расправлено, а волосы больше не в беспорядке. Она наклоняется, чтобы собрать вещи с пола, открывая мне вид на свою голую задницу, затем надевает солнцезащитные очки и направляется к двери.
— Мне нравится ощущение твоих рук и губ на моем теле, — говорит она через плечо. — Но ты же знаешь, что этого недостаточно. Не так ли, Лука?
Изабелла не ждет моего ответа, просто оставляет меня пялиться на дверь, за которой она исчезла, и удивляться, как девятнадцатилетней девушке удалось так запудрить мне мозги.
* * *
Меня будит звонок телефона. Я открываю глаза и смотрю в потолок, пытаясь игнорировать боль в моем дико возбужденном члене — последствия сна, который преследует меня каждую ночь: я прижимаю Изабеллу своим телом, и мой член погружен в нее. Я думал, она пропустит вечернее шоу после того, что произошло сегодня днем в офисе. Но нет. Я пытался сдержаться, когда услышал тихие стоны, доносящиеся из ее комнаты. И с треском провалился. Не прошло и двух минут после первого стона, как я ворвался в спальню Изабеллы и наслаждался ее сладкой киской, пока она не кончила, изливаясь горячей влагой мне на язык.
Звонок обрывается, затем начинается снова. Я хватаю телефон, и вижу имя Донато на экране. Цифры в углу показывают, что сейчас три часа ночи.
— Что случилось? — спрашиваю я, как только беру трубку.
— Я на складе. Мы поймали одного из охранников, который крал оружие.
— И?
— Что ты хочешь, чтобы я с ним сделал?
Я сжимаю виски пальцами и качаю головой.
— Убей его, Донато.
— Убить? Ты уверен?
Господи. Как, черт возьми, он вообще стал капо, я никогда не пойму. Начав говорить о том, чтобы кто-нибудь из парней убил вора, я передумываю.
— Я буду через час, — отвечаю и сбрасываю.
Мне нужно что-нибудь сделать, чтобы избавиться от напряжения.
В душе, когда на меня льется вода, я сжимаю пульсирующий член и представляю, как вонзаюсь в Изабеллу сзади, а ее задница прямо передо мной. От этих мыслей мне вообще не требуется времени, чтобы получить свое освобождение. Несмотря на дрочку, я все еще возбужден, когда одеваюсь и выхожу на улицу.
Добравшись до склада с оружием, направляюсь прямо к мужчине, сидящему в дальнем углу. Донато стоит рядом с ним вместе с охранником, оба держат пистолеты направленными на него. Поразительно, что Донато вообще умеет держать пистолет.
— Это тот самый воришка? — спрашиваю я.
— Да, — кивает Донато. — Джанни поймал его, когда…
Я не дожидаюсь, пока он закончит, просто вытаскиваю свой пистолет из кобуры, направляю его в грудь вора и стреляю четыре раза. Донато судорожно вздыхает и отшатывается назад, уставившись на кровь, пропитавшую рубашку мужчины спереди. Я разворачиваюсь и направляюсь обратно к своей машине, все еще чертовски разозленный и сексуально неудовлетворенный. Будь проклята эта женщина. Будь она проклята ко всем чертям.
Глава 8
Я тянусь к графину с водой, стоящему посреди стола, краем глаза наблюдая за Лукой. Последние несколько дней у него было плохое настроение, но сегодня утром оно достигло своего пика. Он не произнес ни слова с тех пор, как спустился к завтраку.
Этот статус-кво сохраняется уже почти три недели. Мы завтракаем с Дамианом и Розой, а потом Лука уходит на работу. Каждый день в два часа дня я захожу к нему в кабинет, где его пальцы шаг за шагом ведут меня к погибели, а вечером он приходит ко мне и доводит меня до исступления своим искусным языком. Он настолько насыщает меня, что единственное, на что я способна после этого, — это провалиться в глубокий сон.
Однако больше ничего не изменилось. Он по-прежнему в основном игнорирует мое присутствие в течение дня. Он никоим образом не прикасался ко мне, если не «решал мои проблемы», и мое терпение постепенно иссякает.