— Но я еще не…
— Сейчас же! — кричит он.
Роза вскакивает со стула и бросается наверх, пока я смотрю на Дамиана во все глаза. Я никогда не слышала, чтобы он повышал голос.
— Нам нужно ехать. — Он берет меня за руку и тянет за собой через вестибюль к входной двери.
— Дамиан? Что случилось?
— Была авария. Машина Луки слетела с дороги, — говорит он, и мои ноги подкашиваются, словно сердце перестало биться.
— Он… жив?
— Едва.
В груди оглушительная боль, как будто кто-то вонзил в меня нож. Как только мы садимся в машину Дамиана, он жмет на газ. Мне трудно дышать, поэтому требуется несколько попыток, чтобы заговорить.
— Насколько все плохо?
— Травма головы и ожоги второй степени.
— Ожоги?
— Его машина загорелась. Больше я ничего не знаю.
Я смотрю на дорогу перед нами, пытаясь подавить желание закричать.
* * *
Запах антисептика и медикаментов проникает в мои ноздри. Люди тихо переговариваются вокруг нас. Кто-то плачет в одной из палат. Звук моих каблуков, стучащих по кафельному полу, отдается эхом, когда мы бежим по коридору. Каждая отдельная вещь, которую вижу и чувствую, запутывается в мешанине ощущений. Все, что я могу разглядеть наверняка, — это рука Дамиана, сжимающая мою, когда он тащит меня за собой, его длинные ноги покрывают расстояние намного быстрее, чем мои собственные. Мужчина в белом халате выходит из-за угла и направляется к нам.
— Как он? — Дамиан задыхается, когда мы добегаем до врача.
— Мистер Росси получил серьезную травму головы. Нам удалось уменьшить отек, но мы не узнаем, есть ли какие-либо серьезные повреждения, пока он не придет в сознание.
Я хватаю Дамиана за предплечье и спрашиваю доктора:
— Когда, по-вашему, он очнется?
· Трудно сказать, пока он не восстановится. Он может в конечном счете выздороветь полностью, но могут быть и серьезные долгосрочные последствия.
·
* * *
Дамиан сидит на стуле рядом со мной, разговаривая с кем-то по телефону, а я буравлю взглядом стену перед собой. Мы здесь уже двенадцать часов. Луку вывезли из операционной час назад, но он все еще находится в послеоперационной палате.
— Они закончили осмотр машины, — говорит Дамиан. — Она в хлам разбита, но есть некоторые свидетельства того, что царапины и вмятины на боку и сзади, возможно, появились до падения в овраг.
Я пристально смотрю на него. В предварительном отчете говорилось, что Лука потерял контроль над машиной и съехал с дороги в овраг, дважды перевернувшись. Это была чистая удача, что пожарная машина проезжала мимо и заметила пожар.
— Что это значит? — спрашиваю я.
— Это значит, что кто-то столкнул его с дороги. Судя по следам шин, вероятно, две машины. Похоже, одна врезалась в него сзади, а другая протаранила бок.
Мое сердце пропускает удар. Кто-то пытался убить моего мужа.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
«После»
Глава 12
«Сейчас»
Я медленно подхожу к больничной койке, на которой лежит мой муж, опутанный многочисленными проводами, подсоединенными к его телу и аппарату справа. Моя рука сжимает поручень кровати, потому что ноги предательски дрожат, и я почти падаю на ближайший стул. Большая часть его головы туго замотана бинтами, и, должно быть, ему сбрили волосы. Я с силой зажимаю рот рукой, чтобы сдержать рвущиеся изнутри рыдания.
Я не знаю, почему эта деталь так сильно поражает меня. Мне удавалось держать себя в руках, пока он был в операционной и в течение тех часов, которые провел в послеоперационной палате. Я надела маску стоика и притворилась, что не разваливаюсь на части, пока его жизнь висела на волоске. Каким-то образом мне удалось пройти через это, не проронив ни слезинки.
Я беру его за руку, переплетаю наши пальцы и, уткнувшись лбом в матрас, плачу. Проходят минуты. Может быть, часы, я не уверена. В моей голове проносятся разные сценарии, один хуже другого, и рыдания терзают меня, пока все тело не начинает трястись.
Я почти не замечаю этого — едва ощутимого подергивания его пальцев в моих собственных. Резко поднимаю голову и обнаруживаю, что два темно-карих глаза наблюдают за мной.
— О, Лука… — выдыхаю я, затем наклоняюсь над ним и оставляю легкий, быстрый поцелуй на его губах.
Он ничего не говорит, просто продолжает смотреть на меня. Когда наконец заговаривает, слова, слетающие с его губ, заставляют меня похолодеть.