Дорога перед нами свободна, но Лука сбавляет скорость, а затем сворачивает на стоянку у заправки. В зеркале заднего вида замечаю, что машина с нашей охраной делает тот же поворот и паркуется немного в стороне.
— Почему ты остановился? — спрашиваю я.
Лука ничего не говорит, просто выходит из машины и направляется к маркету. Один из охранников выходит из машины, но Лука жестом показывает ему, чтобы тот садился обратно.
Пару минут спустя он возвращается и кладет мне на колени упаковку влажных салфеток.
Я смотрю на упаковку, затем на своего мужа, который сидит, положив локти на руль, и смотрит в лобовое стекло. Медленно достаю салфетку и продолжаю вытирать лицо.
— Мы кого-то ждем?
— Да. Ждем, когда ты начнешь говорить, Изабелла.
— Господи Иисусе. — Я бросаю использованную салфетку в сумочку и закрываю маленький пакетик. Почему он просто не оставит это в покое?
Что касается меня, то мы можем остаться здесь на всю ночь, потому что я ни за что не скажу ему, что была так чертовски взволнована и счастлива, когда он поцеловал меня на глазах у всех. Как будто я что-то значу. Словно… он влюблен в меня. Я так долго мечтала, чтобы он это сделал. И теперь понимаю, что он, возможно, сделал это только потому, что верит в нашу любовь. Раньше он даже не считал уместным поцеловать меня в день нашей свадьбы.
— Мне больше нечего сказать. Пожалуйста, мы можем поехать домой?
— Ладно. — Он заводит машину.
Тридцатиминутная поездка проходит в полной тишине. Когда мы подъезжаем, Лука паркуется на подъездной дорожке и обходит вокруг, чтобы открыть мою дверь. Он по-прежнему ничего не говорит. Может, так будет лучше. Сегодняшний вечер был изматывающим, и я не в настроении воевать с мужем. И вдобавок ко всему, мои ноги уже несколько часов мучают меня. Поэтому, прежде чем выйти из машины, я снимаю туфли, и, держа их в руке, направляюсь к дому. Я делаю, быть может, три шага, прежде чем Лука подхватывает меня на руки и несет к входной двери.
Он не ставит меня на пол, когда мы входим внутрь, а продолжает подниматься на два лестничных пролета. Войдя в нашу спальню, он опускает меня на кровать, затем разворачивается и исчезает в ванной. Через несколько секунд слышу, как включается душ.
Вместо того чтобы ждать, пока он закончит, я спешу в свою старую комнату и быстро принимаю там душ. Выйдя из ванной, смотрю на свою старую кровать, потом на дверь между комнатами. Я не хочу спать одна, но, возможно, было бы лучше избежать лишних вопросов сейчас, поэтому закрываю соседнюю дверь. Откинув одеяло, забираюсь в постель и сворачиваюсь калачиком под одеялом.
Только я закрыла глаза, как громкий хлопок заставляет меня вскочить. Я ищу источник, и мой взгляд падает на Луку, стоящего в дверном проеме между комнатами. Он совершенно голый, с распущенными волосами и, судя по выражению его лица, зол, как черт. Дверь рядом с ним болтается на одной петле.
— Она была не заперта, черт возьми! — я огрызаюсь.
Он подходит к кровати, хватает меня прямо под грудную клетку и поднимает. Затем перекидывает меня через плечо.
— Очень по-взрослому, — бормочу я, пока он несет меня в нашу спальню. Когда мы добираемся до кровати, он кладет меня на нее, затем ложится поверх меня, опираясь на локти. Словно запирает меня в клетке.
— Ты спишь в этой кровати, — говорит он сквозь стиснутые зубы. — Больше нигде. Это ясно?
— Даже когда мы ссоримся?
— Даже когда мы ссоримся, Изабелла.
— Хорошо, — говорю я, проводя пальцами по его волосам. Забавно, насколько они мягкие; я могла бы провести всю ночь, просто гладя их рукой.
— Что я такого сделал, чтобы заставить тебя плакать? — спрашивает он и наклоняет голову. — Это из-за поцелуя?
— Лука…
— Ты чувствовала себя неловко из-за того, что люди видели, как мы целуемся?
Я таращусь на него, разинув рот.
— С чего бы мне это делать?
— Потому что я намного старше тебя, и тебе неловко целовать меня на публике. Почему ты мне не сказала?
— Что?! — Смотрю на него широко раскрытыми глазами, задаваясь вопросом, как, черт возьми, он пришел к такому выводу. — Конечно, нет!
— Не лги мне, Изабелла. Я хочу знать правду.
Он хочет знать правду? Отлично. Я беру его лицо в свои ладони и смотрю прямо ему в глаза.
— Я была влюблена в тебя много лет. Много лет, Лука, — говорю я. — Я жила ради тех коротких мгновений, когда ты приходил на встречу с моим дедушкой. По сути, преследовала тебя по всему дому, прячась за мебелью или кустами в саду, просто чтобы посмотреть на тебя. — Я сжимаю его лицо, затем продолжаю: — До того как мы поженились, каждую ночь в течение двух лет я засыпала только после того, как трогала себя и представляла, что ты рядом со мной. Я никогда не была ни с одним мужчиной, кроме тебя, потому что даже когда ты был под запретом, я не хотела спать ни с кем другим, — признаюсь я и целую его. — Я любила тебя столько, сколько себя помню, Лука. И быть поцелованной тобой на глазах у всей семьи — это воплощение моей мечты. Я плакала, потому что была счастлива.