Дети пробубнили что-то невнятное. Одна девочка ковыряла в носу.
- Или, может быть, изысканный кофе глясе с нашим лучшим в мире мороженным на натуральном свежем молоке? Как вам такое предложение?
Дети ликующе прокричали в ответ.
- Хотя нет, конечно же нет! Я знаю, чего хотят мои маленькие любители вкусненького! Только сегодня, только для вас мы открываем специальное предложение - настоящее блюдо дня! Сочные, покрытые поджаристой корочкой, с нежными помидорами и майонезом внутри, неповторимые, невероятные... Крабсбургеры!
Толпа ответила ликованием. Боб закружился в работе. Он бегал между станций, как самурай среди окружающих его врагов, нанося удар за ударом по телу собственного самолюбия. Дети получали свои крабсбургеры и уходили довольными и счастливыми, а он возвращался к жаровням и штамповал всё новые и новые булочки, без устали, как машина. Машина убийства.
4
Играла приятная ненавязчивая музыка. Боб всё крутился у жаровен, хотя заказов уже и не осталось - дети мирно кушали и были довольны.
- Ну всё, молодец. Отработал - а теперь иди полы вымой, - раздался как всегда не довольный голос Насти.
Боб не обратил внимания. Мыть полы? Теперь он хозяин кухни. Он будет делать своё дело, а остальное его не волнует.
- Эй, урод, ты меня слышишь? - повысила Настя голос.
- Настя, - тихо отозвался Боб, не оборачиваясь, - я не люблю, когда ты так говоришь...
- Ой, да что ты говоришь? - это возмутило её, она встала, уперев руки в бока. - А что же ты любишь? - не успела договорить она, как была схвачена за руку и, потеряв равновесие, рухнула на пол. Резкая острая боль, молниеносный удар мясницкого ножа... Безумный крик девушки огласил помещение. Посетители, перестав жевать, обернулись. Боб взял щипцы, положил отрубленные пальцы в булочку, накрыл сверху говяжьей котлетой, ещё раз булочкой сверху и плотно прожарил с обеих сторон. Его глаза были широко раскрыты, губы растянуты в маниакальной усмешке. Настя тихо скулила на полу, прижимая к груди истекающую кровью кисть.
Боб взял приготовленный с пальцами бургер, хорошенько полил горчицей, устало присел поодаль, откусил и, прожевав, ответил:
- Вот что я люблю.