Хаармвин отступил на два шага назад, тут же рванувшись рукой к кинжалам по поясе. - Faica ulundo! - воскликнул он на эльфийском, не в силах сдержать эмоции. Его разъяренный взгляд метнулся к Тимолеону. - Вы с ума сошли?! Кто позволил вам пленить и оставить в живых темную?! На полу перед ним распластался перетянутый кожей мешок с костями - иначе Хаармвин не мог описать это тощее существо, руки и ноги которого, кажется, могли свободно выскользнуть из кандалов, если бы у него только были жизненные силы. Но Хаармвин не чувствовал ни доли жалости. Темная кожа дроу вызывала в нем только жажду поскорее воткнуть кинжал в ей горло. - Умерьте свою ярость, принц, - сказал Тимолеон подходя к нему со спины. Хаармвин отвлекся от созерцания отвратительного тела. - Она не тёмная, лишь полукровка. Хаармвин заставил себя внимательным взглядом осмотреть тело пленницы. Темная кожа и заостренные уши говорили о ее принадлежности к расе эльфов, всклокоченные грязные клоки волос имели цвет злого ночного неба, они даже немного отдавали синевой. Все ее тело словно было соткано из черноты. Тимолеон был прав, она не дроу - их белые, как молоко, волосы, пропитанные кровью, Хаармвин никогда не смог бы забыть. - Что она такое? - спросил он, обращаясь к королю. Рыцари тем временем тремя тенями выстроились около коридора, словно загораживая путь к отступлению. - Плод насилия, - ответил Тимолеон бесцветным голосом. - Презренное существо, лишенное любви и милосердия. Ничего удивительного, учитывая, кто дал семя для ее порочного появления на свет. Для темных эльфов-изгнанников не существует земель, на которые они не могли бы ступить. Прелестная принцесса Элвина любила подолгу гулять далеко за пределами королевства. Нигде ей не угрожала опасность - любой готов был вступиться за нее. Но несчастье все же пришло в наши земли. В одну из таких прогулок беда настигла ее, словно черный ураган. Темный эльф надругался над самым невинным и нежным человеком, которого знало королевство. Элвину нашли только глубокой ночью одну, брошенную на произвол судьбы, словно изнутри разодранную безжалостным зверем, - Тимолеон сжал кулаки, а Хаармвин испытал новый прилив ненависти, но сдержался и не сделал ничего, что могло бы прервать рассказ короля. - О случившемся хотели забыть, как о страшном кошмаре, но через несколько недель стало ясно, что принцесса Элвина была в положении. Лекари предлагали ей спровоцировать выкидыш, но Элвина отказалась, потому что не хотела осквернять свое тело еще и детоубийством. Было решено отправить ее в отдаленную деревушку, где она должна была переждать беременность, а после отдать ребенка для его умерщвления. Все шло по плану до того момента, пока принцесса не разродилась. Материнское чувство взяло верх над ее разумом, и она отказалась отдавать безвинного ребенка на растерзание за преступление темного эльфа. Элвина осталась в деревушке растить дочь. Девочка росла, окруженная любовью матери, но вместе с тем жизненная сила Элвины начала стремительно сходить на «нет». Она постоянно болела, и однажды утром на подушке увидела капли крови. - Hwestanaicele, - произнес Хаармвин, - чахотка. - Да, злой рок хотел сполна отыграться на нашей принцессе. Она смертельно заболела. Девочка не отходила от ее кровати ни на шаг, боялась отпустить ее руку, потому что понимала, что кроме матери в этом мире ее никто никогда не полюбит. А Элвина улыбалась ей и шептала нежные слова. Когда дыхание ее уже почти остановилось, в комнату вошли стражники и служители церкви, чтобы отпеть и забрать тело несчастной души, которая обретала наконец покой. Полукровку потащили от ее кровати: она брыкалась, визжала нечеловеческим голосом, вырывалась и звала Элвину. Стражники почти выволокли ее из дома, пока в порыве отчаяния она не напоролась рукой на плохо затянутую застежку наруча одного из них. Из неглубокой раны потекла кровь, и словно самое грязное отродье Дьявола выбралось из Чистилища, - Хаармвин не в силах был пошевелить ни одним мускулом на лице. Он давно не испытывал настоящего страха, и уже забыл, каково это, когда его ледяная рука хватала за сердце. Он не знал, чего он боялся больше: посмотреть на полукровку или услышать конец чудовищной истории. - Глаза девчонки потеряли крупицы разума, когда она почувствовала запах собственной крови. В ней проснулись ярость и нечеловеческая сила. Стражники не успели достать мечи, когда она уже вцепилась в их глотки, а служители, в страхе побежавшие искать спасение, не вышли из дома. Никто не знает, что еще сделал бы этот монстр, если бы не затухающий голос Элвины. Без тени страха, ужаса и упрека она позвала свою дочь к себе, чтобы успокоить. Девчонка, измазывая чужой кровью простыни, залезла к ней на кровать, где пролежала до самой смерти матери. К этому времени на крики сбежались рыцари. Элвину унесли, несчастных похоронили, а полукровку с тех времен заточили в темнице. Голос Тимолеона смолк, и в помещении воцарилась такая гнетущая тишина, что несколько мгновений не удавалось сделать глотка свежего воздуха. Хаармвин смотрел куда-то сквозь короля, надеясь, что его и без того пострадавшая голова не разорвется на части после услышанного. Обернувшись, он пустым взглядом посмотрел на все еще бессознательное тело пленницы. - Почему ее не убили? - Хотели. Но это было невозможно, потому что, умирая, Элвина обратилась к одному из древнейших обрядов спасения души. Даже увидев, что сотворило ее дитя, она не смогла побороть своей любви к ней. Принцесса знала, что ждало дочь, когда все узнают о случившемся. Когда полукровку схватили, то увидели, что кровью на ее щеке Элвина вывела знак любви и защиты. Убийство существа с таким знаком - табу, которое нельзя нарушить. Это было несправедливо, но у эльфов, как и людей, были правила, нарушение которых каралось хуже, чем смертью. Только одного Хаармвин не мог понять - откуда в сердце принцессы Элвины было столько светлого чувства к темной душе? - Вы заперли ее в темницы, чтобы она больше никогда не смогла обратиться зверем. - Да, - сказал Тимолеон, хотя Хаармвин не спрашивал, а лишь подтверждал услышанное. - И многие годы правителям королевства удавалось сохранить эту тайну. До вашего появления зде