сь, принц. Хаармвин посмотрел на короля. Тот уже отошел от воспоминаний, вновь нахлынувших на него после истории. Теперь он смотрел на принца пытливым взглядом, ясно давая понять, что пришел его черед говорить правду. Хаармвин кивнул то ли ему, то ли самому себе. - Ничего бы этого не случилось, если бы я не на набрел на тот фонтан, король, - сказал он. - Я бы женился на вашей дочери, и увез бы ее в леса Коэхала, все так же оставаясь в неведении. Но моя связь с вашим королевством была предопределена еще до рождения полукровки. С этими словами он закатал рукав, обнажая перед королем свое клеймо. Тимолеон присмотрелся к рисункам на запястье и пораженно взглянул на Хаармвина. - Сейчас это лишь подобие вашего древнего герба, - сказал он. - Это печать истиной половины. Все эльфийские союзы заключают боги, оставляя нам лишь небольшие послания на запястьях, на которых в день совершеннолетия появляются имена избранников. Но у меня ничего не вышло: имя не появилось, прекрасная печать, которой восхищался эльфийский народ, превратилась в уродство, напоминающее о себе каждый день и час. Раньше я думал, что это случилось, потому что моя истинная половина умерла до того, как мне выпал шанс узнать ее. Но теперь я в этом не уверен... Хаармвин снова посмотрел на девушку, которая начала приходить в себя - зашевелились ее темные ресницы. - Что вы имеете в виду? - Король не мог понять, к чему клонил эльфийский принц. - Что, может быть, у моей избранницы просто нет эльфийского имени. Отвращение подступило к горлу, когда он опустился на колени рядом с пленницей. Где-то в глубине души он понимал, что она не была настоящей темной эльфийкой, но от одного только вида ее черной кожи сводило кончики пальцев - так сильно хотелось уменьшить популяцию дроу. Хаармвин аккуратно потрепал пленницу по щекам, стараясь окончательно привести ее в чувства. Он спиной ощущал, как взгляд короля ввинчивался в него, но не обращал внимания. Ни в коем случае нельзя, чтобы это существо испугалось его. Реакция не заставила себя ждать: ресницы девушки задрожали сильнее, и вот с усилием она подняла веки. Хаармвин едва вновь не отшатнулся, когда из-под них на него посмотрели красные глаза. Мгновение - и их наполнил животный страх. Если бы у этого комка боли и голода были хоть какие-то силы, она бы отскочила прочь от Хаармвина. Но все, что она смогла сделать - это со стоном испуга отползти чуть назад. Взгляд ее заметался по сторонам: она поняла, что находилась не в своей камере, и это пугало ее, наверное, даже сильнее, чем присутствие посторонних. - Тише, тише, - зашептал Хаармвин, аккуратно протягивая к ней руку. - Тс-с-с, тише. Испуганный зверь - плохая компания. Чтобы хоть как-то наладить контакт, нужно было его успокоить. Хаармвин подумал, что это удастся сделать с помощью шепота. Ведь именно тихий голос матери когда-то смог пробиться сквозь пелену ее ярости. Он тихонько просил ее успокоиться, медленно завладевая ее вниманием. Кажется, она понимала, что он отличался от людей, что окружали ее всю жизнь, и был больше похож на нее. - Ты понимаешь меня? - спросил Хаармвин на эльфийском, чтобы еще больше заинтересовать ее. Пленница перестала подрагивать и уставилась на него. Звуки его голоса ей будто понравились. Она с опаской посмотрела на протянутую ладонь, а потом снова на его лицо, выжидала. - Ты понимаешь меня? На этот раз на человеческом языке. Девушка вздрогнула, но вдруг прикрыла глаза на мгновение и кивнула. Сзади король Тимолеон издал какой-то сдавленный удивленный звук, и Хаармвин молил эльфийских и человеческих богов, чтобы никто из наблюдателей не вздумал сделать хоть одно лишнее движение. - Я не сделаю тебе больно, - медленно произнес он. - Только помогу. Это меня ты звала, верно? Я Хаармвин. Услышав знакомое имя, пленница судорожно втянула воздух и где-то нашла силы, чтобы приподняться на предплечьях. - Ха... арм... вин. - Да, это я. - Ха-а... Хаармвин! Зря король Тимолеон недооценил ее умственные способности, сказав, что она умеет лишь скулить. Хаармвин произнес свое имя, и она вся будто потянулась к нему. Она явно не знала ничего о печатях, но понимала: раньше имя было только для нее, а теперь появился кто-то другой, знающий о ее сокровище - и она сразу доверилась. - Дай мне руку, я сниму оковы, - продолжил уговаривать Хаармвин, протягивая ладонь еще чуть вперед, уже почти касаясь ее. Девушка несмело подняла одну руку, едва не теряя шаткое равновесие, и, поколебавшись еще только мгновение, вложила свою ладонь в его. Стараясь сохранить спокойное и дружелюбное выражение лица, Хаармвин улыбнулся только губами. - Правильно. Ничего не бойся. Он поднял голову на стражников. Они смотрели на него во все глаза, а сэр Готьентен уже держал наготове ключ от ручных кандалов. Он протянул его Хаармвину очень медленно и без резких движений - полукровка ни на секунду не отвела от него взгляда. Ключ в руках охладил разгоряченную от предвкушения кожу. Щелкнул механизм, и с лязгом кандалы упали на пол с тонких, как птичьи лапки, рук. Кожа на запястьях у пленницы была жесткая, стертая, но, едва она освободилась от металла, Хаармвин тут же увидел серебрящийся браслет печати. Ему показалось, что прямо сейчас он умрет. Совсем не так Хаармвин представлял себе встречу с истинной половиной. Он много раз думал о ней в юности - она непременно должна была быть красива и умна, в зеленых глазах искрились бы любовь и счастье, а ее шелковистые волосы снова и снова хотелось бы пропускать сквозь пальцы. Такой образ он видел в мечтах. В реальности же перед ним полулежала полукровка от поганого темного эльфа, рожденная в насилии и страхе. Дикий жестокий зверь, который в одночасье превращался в монстра. Она смотрела на него красными глазами, и шевелила губами, повторяя снова и снова: «Хаармвин. Хаармвин». Лучше бы его истинная половина действительно умерла. Ни говоря ни слова, Хаармвин потянулся своей заклеймленной рукой к ее. Она не пошевелилась. Он обхватил ее запястье пальцами, и, когда она, проследив за движением, сделала то же самое, мощный импульс прокатился по их телам. Хаармвин зажмурился, ощущая нечто странное во всем теле: он был бурной рекой, которая резво утекала вдаль к большому светлому озеру, чтобы больше никогда не быть одинокой. По волнам этой реки уплывали его мысли, эмоции, чувства, разум, все тело. Они неслись и неслись вперед, пока не заполнили собой озеро. Точно так же к нему с другой стороны бежала еще одна река: она была шире, сильнее; вихры ее волн вспенивались темной пеной. Она не затекла в озеро - она обрушилась в него, пошатнув самого Хаармвина. Все смешалось в одном шумном водовороте, поднявшим песок даже со дна, и Хаармвин на несколько мгновений потерялся в пространстве и времени, не в силах понять, что из всего вокруг было его, а что - нет. Больше не было разделения на две реки - было озеро. Чувство исчезло так же внезапно, как и появилось. Хаармвин понял, что тяжело дышал. Он только собрался открыть глаза, как почувствовал, что пальцы, которыми полукровка сжимала его запястье, начали медленно разжиматься. - Хаармвин... - прошептала девушка и снова потеряла сознание. Несколько минут ничего не происходило - все просто боялись пошевелиться и осознать, что случилось. Первым из оцепенения вышел король Тимолеон. - Вы с ней только что... Вы... Как бы это сказать? - Это обряд принятия клятвы перед богами, - помог ему Хаармвин. - Но он не завершен, потому что у нее нет эльфийского имени. - Что теперь? Хаармвин смотрел на тело перед собой. Девушка тяжело дышала, ее била мелкая дрожь, темная кожа покрылась испариной. Ей было нехорошо. А Хаармин понимал, что часть обряда была завершена - он не чувствовал больше ненависти и отвращения, потому что это были не те эмоции, что испытываются к истинной половине. - Я заберу ее из королевства, - сказал Хаармвин. - Избавлю вас и ваших потомков от участи надзирателей. Судьба распорядилась так, чтобы я нес это бремя. Свадьба с принцессой Патришей, естественно, отменяется. - Тогда вы с ней уедете и больше никогда не появитесь в нашем крае, - не возражая, сказал Тимолеон. - Так и будет. Дайте мне немного времени. Следующей ночью я увезу ее. - Хорошо.