***
Это была страшная война. Темных эльфов было огромное множество, и каждый из них жаждал заявить о своих правах. Они поднялись на поверхность из своих подземных поселений, чтобы отобрать у других то, что им принадлежало. Король Коэхала сразился с ними в самом первом бою и сумел отразить их дерзкое нападение, но при этом он понял: они выдержат еще одно, потом еще одно, а дальше только вопросом времени был бы захват всей территории светлых эльфов. Тогда он обратился за помощью к соседствующим государствами. Люди и гномы пришли на его зов, потому что знали, что могла значить победа и воцарение над всем жестоких дроу. Темные эльфы были страшными соперниками. Они были могущественны, часто нападали ночью, а любимым оружием у них были отравленные стрелы, ножи и стилеты, которые отправили к Всематери сотни существ. Хаармвину казалось, что никогда не закончится схватка не на жизнь, а на смерть. Вся его одежда, пластины доспехов на плечах и животе, лук, стрелы, меч, все его нутро пропитались запахом чужой крови. Он не отпускал его даже тогда, когда удавалось на несколько часов провалиться в напряженный сон. Иногда все казалось страшной сказкой, которые он в детстве иногда украдкой читал ночами в библиотеке дворца, чтобы пощекотать свои нервы. В них тоже страдали, тоже кричали, тоже умирали. Только эта история происходила на самом деле. Когда он впервые попал в дроу из лука, ему стало дурно. Он слишком ярко представил, как стрела скользит в прореху между пластикам доспеха, как наконечник легко входит в плоть, как пронзается легкое или даже сердце... Когда он попал во врага в сотый раз, ему стало радостно. Ему не нравилось и не хотелось убивать. Это претило самому его существу. Однако его никто не спрашивал: снова и снова дроу падали после его выстрелов, и это значило только то, что именно этот темный эльф не причинит вреда его близким и его народу. Натягивая тетиву, он не чувствовал сожаления. Хаармвин не улыбался даже тогда, когда победа была одержана. Выжившие дроу бежали обратно под земли, где оказались под прицелом молотов разъяренных гномов - перед тем, как напасть на эльфов на поверхности, дроу опустошили многие хранилища. Гномы не прощали такие долги. Люди братались с эльфами, с которыми сражались бок о бок. Прошлые непонимания были забыты. Это была страшная война, из которой удалось выйти победителями лишь совместными усилиями. Король Коэхала и король царства людей заключили вечный мир между своими народами. Эльфы научились не смотреть на людей свысока, люди научились приходить на помощь, когда она была нужна. Когда Хаармвин с почетом вернулся домой, мать бросилась к нему на шею, позабыв обо всем на свете, заливаясь слезами и повторяя без конца его имя. Она была в отчаянии и она была счастлива одновременно. А Хаармвин, обнимая ее и придерживая, с удивлением осознал, что не чувствовал ничего особенного. Он был рад видеть ее в целости и сохранности. Он был рад вернуться домой. Он был рад, что мир не рухнул и что скоро все вернется на круги своя. Но только и всего. Через неделю после пребывания домой он понял, что тщетно пытался отмыть себя от запаха крови. Если одежду можно было отстирать или просто выбросить, то руки, ногти, волосы - все пропиталось кровью слишком сильно. Хаармвин подошел к высокому зеркалу в золоченой раме в своих покоях. За все сражения его лицо не пострадало. Оно было таким же, как и до войны, разве что появилась пара морщин между бровями, да и глаза были старше его тела лет на сто пятьдесят. Хаармвин смотрел на себя и думал о темных эльфов. Они выглядели так же как и он, только кожа была почти черной, а глаза - красными. Они были так же грациозны, так же сильны, так же беспощадны в бою. Но души их были такими темными, что невозможно было вызвать в себе сочувствия к их расе. Хаармвин вздохнул и, отвернувшись, подошел к окну, сложив руки на груди. Из окна во всю стену открывался вид на зеленые просторы, скалы и залив Азаоро. Он долго смотрел вперед, понимая, что больше не увидит нигде армию темнокожих эльфов. И он немного жалел об этом. Хаармвин потер запястье с клеймом. Пока шла война, у него было не так много времени, чтобы думать о том, что произошло. - Вернее, о том, чего не произошло, - поправил он себя вслух и отошел от окна. Хаармвин знал, что ему нужно просто научиться жить с этим. Он найдет себе другую жену, воспитает наследников, спокойно умрет. Так жили тысячи эльфов до него и будут жить сотни тысяч эльфов после него. И клеймо на запястье будет напоминать о том, что никакой он не особенный.