Эванских лесах, чувствовать единение с богами каждой частичкой тела. Но разве теперь могла его жизнь в Коэхале вернуться в прежнее русло, когда он вез на свои священные земли настоящую «избранницу»? Хаармвин нахмурился и прикрыл окно. За этот союз богам стоило бы проклясть его, если, конечно, опустить тот факт, что именно они обрекли его на подобное единение душ, тел и сердец. Хотя насчет сердца ему можно было оставаться спокойным - оно не тронуто, в груди все тот же тяжелый камень. После обряда это должно было измениться, но в который раз боги сыграли с ним злую шутку. Он едва ли видел свое будущее. Если он еще мог представить, что придется заключить брак с полукровкой - у него просто не было выбора, - то что же делать с престолом? Усадить рядом с собой на трон дитя темного эльфа - да кто только позволит ему сделать это? И сам он не хотел такой участи для своих поданных. Но проблемы нужно было решать постепенно, по мере их поступления. Самая главная беспокойно спала на его коленях, беспрерывно что-то бормоча - из ее рта при этом не вырывалось ни звука. Если бы она до этого не произносила имени Хаармвина, он подумал бы, что она немая. В дворце она не спала ни мгновения. После того, как он смог спокойно покормить ее, полукровка обмякла на диване - ему даже думать не хотелось, сколько лет она не могла просто нормально поесть. - Встать ты, конечно, не сможешь, - сказал тогда Хаармвин. Он не задавал вопроса, прекрасно зная ответ, и полукровка не стала реагировать. Только прижимала руку к наполненному животу, словно пыталась пощупать уже почти забытое чувство насыщения. - Тебе нужно смыть грязь и смрад подземелий. Он откинул покрывало с полукровки и без каких-либо усилий взял ее на руки. Краем глаза он увидел, что она, на мгновение потерявшись в пространстве, хотела схватиться руками за его шею и плечи, но страх остановил ее. Хаармвин, не говоря ни слова, понес ее в смежную комнату - в ванную. В самом центре стояла металлическая одноместная чаша; не было окон и большой люстры в центре потолка - только несколько настенных канделябров. Хаармвин, усадив полукровку на одинокий стул, на который садились, чтобы омыть ноги, поспешил зажечь их. Он подошел к ванной и повернул вентиль - вода побежала из крана тонкой струей. Хаармвин подождал немного, а потом зажег огонь в небольшом камельке под чашей, чтобы нагреть ее. За каждым его действием наблюдал цепкий взгляд красных глаз. Когда, проведя рукой по воде, он решил, что она не совсем горячая, но и не холодная, он снова вернулся к полукровке. - Я помогу, - сказал он, протягивая руку, которую она тут же приняла. Хаармвин, позволяя ей опираться на себя, завел руки ей за спину, убирая в сторону ломкие больные волосы, и потянул за завязки грязного балахона с рваными полами, который служил ей одеждой. Грубая ткань скатилась с ее узких угловатых плеч к ногам. Держась за локоть Хаармвина, она переступила через нее. Походка была слишком нетвердой, и ему пришлось поддержать ее за талию, стараясь прикасаться как можно невесомей - ему казалось, что стоит чуть надавить, и она сразу рассыплется; под своей ладонью он совсем не чувствовал мышц, только тонкую кожу и кости; он заметил еще в первое мгновение их встречи, что тело ее больше было похоже на скелет, но теперь он мог видеть это своими глазами - не было и намека на какие-либо округлости, присущие здоровому существу, что уж говорить об особенностях женского тела. Хаармвин довел ее до ванны. Она аккуратно поставила в нее сначала одну ногу, затем другую - и опустилась в теплую воду полностью. Зажмурила глаза, обнимая себя тонкими руками - было видно, как по ее плечам побежали мурашки от неожиданной для тела температуры. Вся она сжалась, и, когда она все-таки приоткрыла глаза, Хаармвин увидел, что по ее щекам побежали слезы. - Тебе больно? Горячо? - тут же спросил он, снова протягивая ей руку, чтобы поднять, но полукровка отрицательно закачала головой и опустилась еще ниже в воду, по самые острые уши. Хаармвин только кивнул, хотя не особо понимал истинную причину ее слез. - Полежи немного. Он вернулся в комнату и снова залез в свою сумку. Достал аккуратный сверток - это была длинная туника в пол из парчи цвета слоновой кости, расшитая золотыми нитями на вороте и рукавах, которая подвязывалась поясом более темного цвета. Такую одежду эльфы носили дома, но Хаармвин так и не стал облачаться в нее здесь, во дворце. Когда он пришел обратно, полукровка уже нашла флакон с пенящейся жидкостью с края ванны и растирала ей руки. Хаармвин взял стул и сел за ее головой. Взяв другой флакон, он вылил содержимое на ладони и молча принялся мыть ей волосы. С них и с ее тела стекала такая черная вода, что на мгновение в голову Хаармвина закралась глупая мысль - еще чуть-чуть, и сойдет ее темная кожа, показав ему, что на самом деле она не в родстве с дроу. Они закончили мыться, когда вода уже совсем остыла. Хаармвин помог полукровке выбраться из ванной, вытереться, а потом накинул на нее тунику. Она едва ли не соскальзывала с плеч, хотя он и завязал пояс в тугой узел. Вдвоем они вернулись в комнату, Хаармвин посадил девушку на кровать. - Тебе нужно поспать, а мне - отдать несколько поручений. Только он собрался сделать шаг от нее, как тонкие пальцы вцепились в его рукав с такой силой, какой просто неоткуда было взяться в этом немощном теле. Полные страха глаза липко вперились в его лицо. - Хаармвин! - в ужасе зашипела она, комкая ткань и мотая головой в разные стороны. Принц сел рядом с ней. - Успокойся, - сказал он, вытаскивая руку из цепкого захвата. - Я остаюсь. Попробуй уснуть. Вместо того, чтобы расположиться на кровати, полукровка закопошилась, и в следующее мгновение голова ее легла Хаармвину на колени, а руки вцепились в правую ногу. Хаармвин замер, не в силах пошевелиться. - Ваше Высочество, - позвал кучер. От резко прозвучавшего голоса полукровка проснулась и заерзала. Хаармвин положил руку ей на голову, давая понять, где она и с кем. - Мы прибыли домой. По телу Хаармвина пробежала холодная дрожь. Дом. Он не знал, во что теперь превратится дом.